Книга Евангелие от Зверя, страница 252 – Василий Головачев

Он скрылся в душе, умылся, побрился и вышел, уже одетый в светло-серый костюм, белую льняную рубашку с вышивкой, серые туфли. День обещал быть теплым и даже солнечным, пора было переходить на весенне-летнюю форму одежды.

Завтрак был уже готов.

На столе стоял салат из свежих овощей, дымились тарелки с манной кашей, а на плите шипела сковородка с омлетом. Тоня, разрумянившаяся от тепла, в Оксанином фартучке, с ножом в одной руке и батоном хлеба в другой посмотрела на него вопросительно и тревожно.

— Ты бутерброды с колбасой по утрам ешь? Я в холодильнике не нашла…

— Я вообще мяса не ем, — успокоил ее Тарас принюхиваясь. — Люблю омлет… и кашу тоже.

— Правда? — обрадовалась девушка. — Я обожаю жидкую манную кашу! Мама ее часто готовила… — Она умолкла, съежилась, как от удара, лицо застыло, глаза потемнели. Это длилось несколько секунд. Затем с большим усилием, проглотив слезы и боль, Тоня закончила шепотом: — Вот я и приготовила…

Тарас подошел к ней, обнял, чувствуя, как она вздрагивает, пытаясь удержать слезы, справиться с собой, передал ей бесконечно мягкий и доброжелательный импульс, погладил по плечам, по спине, успокаивая. Тоня замерла, вздохнула горестно пару раз и расслабилась. Проговорила виновато, касаясь губами его груди:

— Я думала — умру… без мамы и папы… было так плохо… жить не хотелось! Если бы не дядя Елисей… и не ты…

— Ничего, все будет хорошо, малыш, — сказал Тарас. — Я с тобой.

Потом они завтракали в молчании, но приступ горя уже прошел, и Тоня чуть оживилась, осветленная энергопотоком, к которому подсоединил ее Тарас. Дом его стоял в месте выхода положительной энергии земли, что намного увеличивало жизненный потенциал живущих в нем людей.

— Что мы будем делать сегодня? — спросила девушка.

— О, планов у нас — громадьё, — отозвался он, допивая смородиновый кисель. — Сначала съездим в больницу, навестим моего племянника и друга Марата. Он классный теннисист и хороший парень, тебе понравится.

— А что с ним?

— Попал в аварию, руку поломал, — не стал говорить всей правды Тарас. — Потом съездим в Суриковский художественный институт, выясним, когда там начинаются приемные экзамены и что нужно Для поступления. Не уверен, что мы туда поступим, институт это протекционный, но попробовать стоит.

— Ты же говорил, что составишь протекцию. Он почесал в затылке, скрывая смущение.

— Понимаешь, я хотел произвести на тебя впечатление… В Суриковке у меня знакомых нет, а вот в Московском академическом художественном училище имени Тысяча девятьсот пятого года, его еще называют «девятьсот пятым», — есть. Между прочим, это училище заканчивали многие наши знаменитые художники — Церешвили, Шиловский, Слободенюк, Захаренков.

— Училище сильно отличается от института?

— Художественное — мало. Можно закончить училище, а потом поступить в Российскую академию живописи и зодчества на Мясницкой, если, конечно, иметь желание.

— Желание у меня есть, — серьезно сказала Тоня. — Только я не хочу ни у кого сидеть на шее. Если там есть заочное отделение, тогда буду поступать на заочное, чтобы учиться и работать.

— Само собой, — кивнул Тарас, улыбнувшись в душе. Он совершенно точно знал, что работать ей ради пропитания не придется.

Зазвонил телефон.

Гадая, кто это мог быть, Тарас вышел в прихожую, снял трубку.

— Тарас Витальевич? — заговорил характерный женский голосок. — Здравствуйте, хорошо, что я вас застала. Шеф хочет вас видеть.

Тарас узнал секретаршу Самсонова.

— Доброе утро, Женечка. А нельзя ему доложить, что ты меня не нашла? Я же В отпуске.

— К сожалению, очень важное дело, он просил вас приехать как можно быстрей.

— Что за дело?

— Какое-то жутко секретное и действительно важное.

— Хорошо, — со вздохом сказал Тарас. — Раз надо, значит, надо, еду.

Положив трубку, он вернулся на кухню.

— Тошка, меня срочно вызывает главный экоголик, побудешь одна? Я бы взял тебя с собой, да не знаю, когда освобожусь.

— Конечно, без проблем. У тебя классная библиотека, я с удовольствием покопаюсь в ней. Да и рисовать хочется. Можно я свои рисунки в спальне повешу?

— Делай все, что пожелаешь, ты здесь хозяйка. Когда вернусь, мы поедем, куда наметили

Он вывел «Вольво» из гаража, закрыл ворота и двери на замки и погнал машину в сторону МКАД. По кольцу на работу было ехать в два раза дальше, зато дорога через центр требовала по причине кучи светофоров и обязательных пробок больше времени.

В офисе НКЭБ он появился через сорок пять минут, сразу направился к Юлиану Львовичу, не заходя в свой кабинет. На месте секретарши сидел незнакомый молодой человек в лиловом костюме с ярким зеленым галстуком.

— А где Женечка? — поинтересовался Тарас, чувствуя неясное беспокойство.

— А вы кто? — вопросом на вопрос ответил молодой человек.

— Горшин я, мне позвонила секретарша и сказала, что меня вызывает Юлиан Львович по важному делу.

Молодой человек странно посмотрел на него.

— Это какая-то ошибка. Женя взяла неделю отпуска на сдачу экзаменов, а Юлиан Львович в командировке в Питере.

Сердце дало сбой. Мгновение Тарас стоял неподвижно, вспоминая, что ему не понравилось в голосе секретарши, затем стремительно подошел к столу, взял трубку телефона и набрал свой домашний номер.

Тоня отозвалась через две минуты

— Але, слушаю…

— У тебя все в порядке? — быстро спросил Тарас. — Никто в дверь не звонил, к дому не подъезжал?

— Останавливалась какая-то машина, маленький фургон, по-моему, мороженое возит, и уехал. А что?

— Никому не открывай, на звонки не отвечай, к окнам не подходи. Я скоро приеду. Услышишь, что подъезжает машина, не выходи. Поняла?

— Что случилось?

— Слава Богу, пока ничего. Жди.

Тарас передал трубку ошеломленному его бесцеремонностью молодому человеку и так же стремительно вышел из приемной, ничего не объясняя временному секретарю Самсонова.

К дому он подъехал через двадцать четыре минуты, побив все рекорды движения по Москве, нарушив все правила дорожного движения, какие только существовали, и ухитрившись при этом не попасться на глаза инспекторам дорожно-постовой службы. Выскочил из машины, бросился к дому и резко остановился, почуяв дуновение угрозы. Японцы называли это ощущение сакки — «ветром смерти».

Что-то было не так. На природе — на улице, на заборе, на самом доме лежала печать опасного ожидания.

Усилием воли изменив состояние сознания, включив «третий глаз», Тарас огляделся и сразу увидел след. Не понадобилось даже формировать поле необходимости получения информации. След вел к крыльцу и обратно, однако угол крыльца светился в ментальном диапазоне, и Тарасу стало ясно, что гости из «фургона с мороженым» оставили здесь какой-то сюрприз. То есть взрывное устройство.