Книга Спасатели Веера, страница 181 – Василий Головачев

Несколько минут Никита не мог прийти в себя от изумления. Александр смотрел на него сочувственно, с веселым прищуром. Наконец Сухов нашел в себе силы продолжать разговор.

— Значит, Шаданакар — живое существо?! Так сказать, Брахма? А мы все — его клетки?

— Можно сказать и так. Шаданакар — живое существо, но на тех уровнях, о которых мы можем только догадываться, ведь живет он в Большой Вселенной.

— И сам — Вселенная!.. А Люцифер — «вирус рака»… Бог ты мой!

— Начинал он, появившись в Шаданакаре, с моделирования вселенных с неограниченной степенью детализации — мир Уицраора его рук дело, но уже тогда стало ясно, что он не остановится на опасных для Веера экспериментах.

— Подождите, я не могу врубиться… все перемешалось… А вы? Кто тогда вы?

— Я всего-навсего — проявление создания Шаданакара, его воли, или, может быть, души. Помните намеки Наблюдателя о некой Соборной Душе Веера? Она же есть и Душа Шаданакара. А я, так сказать, ее полномочный представитель. Теперь поговорим о вас.

— Погодите! — снова взмолился Никита. — Я хотел бы…

— Я знаю. Сознание вашей девушки принадлежит Соборной Душе Веера, а это означает, что «собрать» ее в одну личность невозможно.

У Никиты все поплыло перед глазами. Собеседник подождал, пока его отпустит, мягко сказал:

— Но шанс у вас есть. То есть надо идти дальше. Путь ваш не закончен. Путь мага, творца и мастера. Вы прошли всего лишь Путь Меча… не до конца, правда. — Александр мельком взглянул на застывшего Люцифера. — Впереди еще Путь Мысли и Путь Духа. Достигнув конца Пути Духа, вы, пожалуй, сможете реализовать множественный духовный перенос и вернуть Ксении первоначальный облик. Только… вряд ли вам захочется это делать.

— Почему?

— Потому что вы станете равновеликим Шаданакару, обладающему душой Ксении. И сможете жить в Большой Вселенной, как он. Вернее, как она. Потому что Шаданакар — по земной аналогии — женщина.

Никита зажмурился, покачал головой. Прошептал:

— И сколько же времени понадобится мне на преодоление Пути? Двести лет? Тысяча? Миллион?

— А что такое миллион лет для вечности? — тихо спросил Александр.

Никита улыбнулся с тоской.

— Хотелось бы не ждать так долго.

— Значит, это произойдет значительно раньше.

Двое молча смотрели друг на друга. Потом Никита глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.

— Еще вопрос можно? Что такое Суфэтх? Действительно «кладбище»?

— Позволю еще одну доступную вам аналогию. Не обижайтесь.

— Ради Бога!

— На самом деле все гораздо сложнее. Но если представить Шаданакар в образе человека, а вас, меня, да и Люцифера, — микробами, то «начало» Веера будет находиться, скажем, в пальцах ног, а «конец» — в пальцах рук. Таким образом, пальцы рук могут находиться буквально рядом с пальцами ног, но их всегда будет разделять…

— Суфэтх! Внешнее пространство.

— В точку. А для Шаданакара это континуум Большой Вселенной. Теперь займемся вашим другом…

— Минуту. Последний вопрос, честное слово! Почему Семерка магов отбирается произвольно? Ведь по сути для такой операции, как «лечение рака», необходимы маги-воины, специалисты.

— Вы правы. Из вашей Семерки только Уэтль профессиональный воин-«фагоцит», всегда готовый постоять за хозяина. Может быть, и неосознанно. Остальные ваши друзья — великие мастера, творцы, созидатели, а уж потом — воины. Но это большой роли не играет, потому что, когда возникает задача защиты Родины, воинами становятся все! Это еще один Закон Веера Миров, который не признается Люцифером. И совершенно напрасно. — Александр повернулся к Люциферу. — Ты свободен!

Люцифер выпрямился, в глазах его снова клубилась Тьма. Абсолютная ночь!

— До новых встреч, маги.

— Вы его… отпускаете?! — привстал с кресла Никита.

— Ты не понял, — сказал Александр усмешливо, разглядывая плывущую фигуру Люцифера. — Ты свободен в пределах Большой Вселенной, то есть за пределами Шаданакара. Прощай.

Демон, не веря, глянул на смуглолицего представителя Соборной Души Веера, хотел что-то сказать, протестующе взмахнул рукой и… исчез. И сразу Никита почувствовал огромное облегчение, словно с души упала неимоверная тяжесть, не позволяющая радоваться и быть свободным.

— Вы его?…

— Удалил, как скальпель хирурга удаляет, отсекает опухоль.

— Значит, мы были… не нужны?! Семеро?

— Ошибаетесь. Если бы не вы, отвлекшие на себя все силы Люциферовой команды, я не успел бы подготовиться. Но ваша миссия еще не закончена. Веер действительно находится на грани коллапса, и потребуется немало сил и времени, чтобы процесс этот остановить. Больше, наверное, чем для освобождения Ксении. Если, конечно, вы сделаете выбор. Кроме того, Великие игвы — тоже ваша забота. Как и ликвидация Болота Смерти — умерших вселенных-хронов.

Никита задумался.

— Вы поставили меня к стенке… но я согласен!

— Тогда мы скоро свидимся, Посланник, вернее, маг-новичок. Ждите вестей. — Александр тоже исчез. Уровни контакта смешались в один, принадлежащий сверхсознанию Единого. Сухов, еще ощущая объятие Александра, только сейчас сообразил, что ему мешало в разговоре с Люцифером и Александром: мысли Такэды и чувства Ксении. Они не всегда реагировали на слова Создателя Хаоса так, как Никита. Но отторжения, расщепления личности контактера, землянина-человека, не произошло, значит, Толя и Ксения чувствовали почти то же, что и он.

План визуального контакта также изменился.

Люцифер снова предстал черной глыбой тьмы с человеческими очертаниями на фоне «звездного» сверкания своего обиталища. «Вирус» равнодушия, «незаконный» сын Большой Вселенной, удравший в одну из Метавселенных. За что? За какие прегрешения? Может быть, за отрицание или несоблюдение какого-нибудь универсального закона жизни Большой Вселенной? Скажем, Закона Любви?

Черная тень взмахнула крылом, поколебав пространство, растаяла. «Скальпель» Семерых, направляемый сознанием Шаданакара, отсек Люцифера от Единого, выбросил в Суфэтх.

«Он выкарабкается, — мелькнула мысль. Человеческая мысль. — И поймет, что жил ущербно. Или не поймет?!»

Семеро молчали. Да и кто мог ответить на этот вопрос? Бог? Вселенная? Или только время?…

* * *

— И Веер был спасен, и Семеро разошлись по своим Мирам, чтобы продолжать начатое… — Голос матери пресекся.

Сын удивленно глянул на нее: по щеке матери ползла слеза, но сама она улыбалась.

— Ма, ты чего плачешь? А па скоро приедет?

— Скоро, — ответила Ксения. — Он в пути, но скоро придет, сынок.

— Из Шакара?