Книга Спасатели Веера, страница 268 – Василий Головачев

Сокол, растопырив перья, весь взъерошенный, подергивая лапами, плыл в жемчужно-серой пустоте, напоминающей пузырь светящегося тумана диаметром чуть больше сотни метров. Ничего похожего на планету и вообще какие-либо материальные образования здесь не было и в помине. Однако, как ни странно, внутри туманного пузыря можно было дышать, а температура воздуха не опускалась ниже минус десяти градусов по Цельсию. Поэтому автоматика скафандров и не стала их герметизировать.

— Мы на месте, — прилетел едва слышный мыслеголос Рамага.

— Ты не промахнулся, дружище? — проворчал Ростислав. — Это и есть владения Дуггура? Почему здесь земной воздух?

— Я адаптировал зону перехода под земной стандарт. Континуум хрона по физическим параметрам далек от всего земного. Мы находимся в одиннадцатимерном пространстве с аморфным временем. И здесь очень холодно.

— Всего минус десять…

— Я имел в виду энергетическую оценку. Вас пока защищает моя адаптационная сфера. Но мои силы быстро тают.

— Нам нужен замок Дуггура или то, что его заменяет, — сказал Никита. — Должен же он где-то отдыхать и хранить свои раритеты, оружие, стратегические запасы и тому подобное.

— Никогда не слышал о замке Дуггура, — еще тише признался слабеющий на глазах Рамаг. — Здесь я вам не помощник.

— Высади нас на что-нибудь твердое и возвращайся. Попытаемся определиться сами.

Сокол Соколов взмахнул крыльями, поплыл куда-то сквозь серую муть многомерного пространства.

Длился этот полет несколько минут, но какое расстояние преодолела огромная птица со своей ношей, представить было трудно.

Что-то выступило из серой мглы за пределами светлой сферы. Плоский морщинистый объект по форме близкий кленовому листу буро-желтого цвета. Рамаг спланировал на него, тяжело опустился на поверхность «листа».

— Это реализованная пространственно-топологическая структура, имеющая нечто общее с таким математическим определением, как рандомизированный ковер Серпинского [104] . Возможно, он имеет вещественно-энергетическую основу.

— Как это понимать? — осведомился Сухов, спрыгивая на упруго-плотную поверхность «кленового листа».

— Хрон Дуггура имеет зернистую структуру, — послышался голосок Будимира. Мальчик соскользнул со спины Сокола, встал рядом с Ростиславом. — Своим появлением мы активировали одно из зерен плотности, имеющее определенное функциональное предназначение.

— Какое?

— Мне кажется, это нечто вроде виртуального входного тамбура, пап.

— Ладно, разберемся. Возвращайся, Рамаг, и побыстрее восстанавливай силы, твоя помощь может понадобиться в любой момент.

— Постараюсь, друзья.

Сокол Соколов оделся в нимб оранжевого сияния и растаял. Но не мгновенно, а как бы с задержкой, постепенно теряя плотность и цвет. Видимо, он и в самом деле потерял много энергии.

Вместе с ним исчезла и сфера серого свечения вокруг людей, а также воздух и слабенькая сила тяжести, помогавшая им ориентироваться. Шлемы Светлова и Будимира автоматически закрылись, включилась система обслуживания скафандров. Что делали в этот момент Сухов и Такэда, видно не было, темнота вокруг казалась абсолютной.

— Никита, — позвал Светлов. Молчание.

— Дима, ты меня слышишь?

— Слышу, дядя Слава, — рассеянно откликнулся мальчик.

— С твоим отцом и дядей Толей ничего не случится?

— Они в порядке.

— Мы не потеряемся?

— Сейчас…

Фигура Будимира засветилась нежными спектральными переливами, затем во все стороны ударили волшебные цветные лучи, и мрак вокруг людей раздвинулся. Образовалась светящаяся туманно-белесая полусфера, колпаком накрывшая «кленовый лист». Рядом с Будимиром возникли две человекообразные фигуры с конусовидными вздутиями на месте плеч и головы. Костюмы Никиты и Такэды тоже защитили своих хозяев, хотя и выглядели по-иному.

В наушниках рации Ростислава прорезался голос Сухова-старшего:

— Кто включил свет? Ты, Дим?

— Я ищу алгоритм воздействия на здешнюю топологию, — проговорил скороговоркой Будимир. — Такие интересные многоэтажные композиции… панорамы…

— Мы ничего не видим.

— Надо выйти в информационное поле хрона, пап.

— Спасибо за совет, сынок. Моих возможностей, увы, на этот трюк не хватает.

— Извини, пап.

— Ищи выход в систему личных владений Дуггура, только не спеши. Не нарвись на какое-нибудь злобное заклятие.

— Не нарвусь, пап, я вижу все ловушки.

— Ну а ты, капитан, видишь что-нибудь?

Ростислав, за минуту до этого перешедший в «саммай»-состояние, с заминкой произнес:

— Очень трудно разобраться… действительно интересные многоэтажные конструкции… очень хрупкие и подвижные… не могу понять, что это такое.

— Энергоинформационные структуры, дядя Слава, — отозвался Будимир. — Местная вселенная представляет собой плотно упакованный многомерный кокон, который от каждого внешнего воздействия разворачивает какое-нибудь из измерений. Но если бы Рамаг не обладал силой, адаптирующей среду, мы скатились бы в глубокую пространственную «яму», из которой уже не выбрались бы.

— В черную дыру, что ли?

— Дуггур устроил систему охранных ловушек, захватывающих непрошеных гостей и сбрасывающих их в коллапсар-колодцы.

— Кажется, я вижу какие-то текучие бесцветные щели под нами… это они?

— Не двигайтесь, дядя Слава. Я их сейчас закрою.

— Осторожнее, сынок, — еще раз предупредил Никита. — Не хотелось бы радовать господина Дуггура, свалившись в черную дыру.

— Не волнуйся, пап, я их вижу. Даже странно, что ловушки такие примитивные.

Внезапно вокруг бесшумно встали призрачно сияющие световые арки, ажурные колонны и спирали, соединяясь в удивительно красивую и в то же время мрачную конструкцию.

— Пошла интериоризация, — сказал Будимир.

Световые вуали, арки и стены потекли друг сквозь друга, образуя все новые и новые формы. Затем почти мгновенно обрели плотность и консистенцию горных пород. Люди оказались стоящими под сводами сверкающей россыпями кристаллов пещеры, уходящей в обе стороны в неведомые дали и глубины.

— Кажется, получилось, — неуверенным тоном сказал Будимир. — Мы развернули самый плотный кластер и одновременно развернули трехмерную сферу евклидовости… Это, наверное, прихожая Дуггура.

— Пещера? — хмыкнул Никита. — Я вижу пещерный лабиринт.

— Я тоже, — отозвался Ростислав.

— Это и есть лабиринт.