Онлайн книга «Путь между»
|
— На себя бы посмотрел, горе мое! — все еще не веря своим глазам, огрызнулся король. — А что я там не видел? — отмахнулся шут. — Ладно, братец, давай так: прикажи поставить здесь еще одну кровать. И будем спать вместе. — Договорились. Вскоре дело пошло на поправку, шут дерзил и огрызался, из чего Масхей делал утешительные выводы об улучшении его здоровья. Денхольм стал все чаще покидать свой пост и вернулся к государственным делам. Санди одобрил такое решение, но упросил короля не устраивать без него приемов в тронном зале — он боялся пропустить что-нибудь интересное. Например, кинжал, брошенный рукой того, чей яд не достиг цели. Денхольм дал слово. И вот теперь шел за советом. Почему-то хотелось верить, что Санди знает, что нужно делать с Вендейром, Зоной Пустоты. У самого порога король остановился, не веря своим ушам: из-за двери неслись слабые неясные звуки. Шут наконец-то взялся за лютню! А значит, окончательное выздоровление не за горами! Играть и петь Санди был мастер, правда, выводил все больше протяжные и тоскливые мелодии. Денхэ любил его слушать, всякий раз почему-то вспоминая голос старшего брата, Короля-Менестреля… Шут взял для затравки пару мрачноватых аккордов, помолчал минут пять, потом запел: Не плачь, не надо, хозяин! Король — он плакать не должен. Он может быть неприкаян, Но слабый король — невозможен! Монархи страданья прячут, Иначе их власти конец! Давай я тебе отчудачу песню, Шут — он ведь тоже певец… И Денхольм замер, не в силах пошевелиться. Не так уж часто шут посвящал ему песни. А пел еще реже. Ты думаешь, жизнь пропала И давят короны листья… …Король вздрогнул и невольно коснулся тяжелого золотого ободка, созданного в виде искусно переплетенных листьев клена, — венец Короля Итани, если верить древней легенде… Жадны и злобны вассалы, Лишь я один бескорыстен. Я шут, и мне много не надо, Но я то грустен, то дерзок, И не смешу до упаду, право, А стих мой правдив и резок!.. …Все-таки Санди сбился на восхваление своих добродетелей! Денхольм вертел в руках Кленовый венец и не мог заставить себя сделать шаг через порог. О брате ты думаешь старшем, Что эту носил корону… Теперь он — без вести пропавший, А тело склевали вороны! И только гадать осталось, Что было: яд иль кинжал… Уйми, господин мой, слабость! Как бы Кто слез твоих не увидал!.. …Денхольм сморгнул соленые слезы и постарался взять себя в руки. Иногда ему хотелось заточить шута в Башню за колдовство — настолько поражало его фантастическое ясновидение. Йоркхельд! Брат! Умел же Санди ударить побольнее! Но как? Откуда он узнал? Когда успел облечь в стихотворную форму то, что смутной грозою пронеслось в душе короля?.. Теперь ты сам на канате, И внизу — лишь бульварный гранит… Надолго меня не хватит, Но пока я — твой преданный щит! А чуть зазеваюсь — ударят Кинжалом иль яду на стол… Корона выскользнула из ослабевших рук короля и, предательски звякнув, покатилась в комнату шута. Денхольм напряженно замер, оглушенный моментально наступившей тишиной. Потом шагнул следом за короной. Санди стоял посреди комнаты и гневно сверкал очами. При виде короля он швырнул в сторону лютню и скрестил руки на груди. Насколько Денхольм знал своего шута, его угораздило прервать импровизацию. — Прости, — пробормотал он, тщетно пытаясь успокоиться. Его состояние не укрылось от Санди, и шут пренебрежительно хмыкнул: — Подслушивать вроде бы недостойно Потомка Светлых Богов или как тебя там, куманек! — Я извинился, — уже спокойнее напомнил король, — а роль Хранителя Этикета тебе не к лицу. — Наверное, ты прав. Хотя подслушивать все равно гадко. — А что дальше, Санди? — Еще не придумал. Ты мне мысль перебил. — Шуту надоело изображать оскорбленную невинность, и он рухнул на кровать, заложив руки за голову и хитро поглядывая на короля. — Давай выкладывай, с чем шел! Что, опять проблемы? — Как ты догадался? — В отличие от некоторых я иногда думаю, куманек, — без тени улыбки заявил шут. — Ну, хватит киснуть, как молоко на солнце! Что там еще стряслось? Король нервно зашагал по комнате. С чего начать? — Ну, хочешь, — хмыкнул шут, — я угадаю, о чем ты думаешь? — Порази искусством. — Заинтригованный Денхольм прервал очередной рейд от окна к окну. Шут неестественно заломил руки, придал лицу выражение трагической таинственности, закатил глаза. — Ты думаешь, — прошипел он замогильным голосом, — о том, что канцлер — скотина и негодяй! А еще гадаешь, как у такого урода могла родиться столь прелестная дочь! — Шарлатан! — рассмеялся Король. — Я всегда об этом думаю! Санди оскорбленно отвернулся к стене. Король раскурил трубку, жадно затянулся: — Все мои печали можно выразить двумя словами: Зона ожила! Санди приподнялся на постели и с интересом поглядел на царственного друга: — Это тебе Листен сообщил? — И попытался подсунуть приказ об уничтожении Зоны. Я его выставил. А теперь сомневаюсь… — Думаешь, может, рухнули горы? И канцлер заботится о благе государства? Да в веллиаре больше человеческих чувств, чем в папочке нашей несравненной Ташью! Чем-то она насолила ему, эта Зона Пустоты! Не иначе! — Хотел бы я знать чем! И какую выгоду можно извлечь из Гражданской войны! — Йо-хо! Все так серьезно? — В том-то и дело. А главное, Зона действительно опасна. И если она ожила… Я увязну в этом болоте. Как мне узнать правду?! — Король вновь принялся мерить шагами комнату шута. Санди пристально наблюдал за ним. — Не делай этого, куманек! — вдруг тихо посоветовал он. — Не делать… что? — вскинул голову Денхольм. — Перед кем притворяешься? — грустно усмехнулся шут. — Лгун в короне! Знаю, о чем думаешь! По следам братца пойти захотелось! Король осчастливил его долгим пронзительным взглядом: — В Башню! За колдовство! — Насколько я понимаю, — невозмутимо продолжил шут, — Йоркхельд I тоже решил выяснить кое-какие интересовавшие его вопросы. Оставил тебе Большую Государственную Печать и Перстень Власти, закинул котомку за плечо и… Где он теперь? Ворон кормит? А может, рыб? Тебе туда же захотелось?! — Последние слова Санди проорал в ухо королю, но Денхольм его не слушал… |