Онлайн книга «Голые циники»
|
После всех объятий, немножко растолкав всех, Мейерхольд подошел к стоящему в углу Фрайфману. — Спасибо… — Тебе спасибо. — А мне-то за что? — удивился Мейерхольд. — Как за что?! За рейтинги! — Значит, мы квиты. — Нет, брат, мы твои должники. Куда ты сейчас? Сказать администраторам, чтоб тебя в гостиницу заселили? — Нет, спасибо. У меня в СИЗО еще вещи остались, да и с ребятами я не успел попрощаться. Там много хороших. Кстати, сделайте шоу, как «Фабрика звезд», только из СИЗО. Веселее будет. — Не сомневаюсь, — усмехнулся Фрайфман и пошел к выходу, на ходу изображая Яну Чурикову. — А сейчас песню «Крылаты качели» исполнит подозреваемый в продаже марихуаны Ичкимбек из Солнечной Ичкимберии… * * * Часть протокола следственного эксперимента: — В руках? В левой было кольцо… — Обручальное… — Бутылка шампанского была у меня в другой руке… — Они начали шевелиться… — Я же включил свет! — «Блядь», — она сказала… — Села и обняла свою голову ебучую… — Не ругаюсь… И не плачу… — Подождите… — Подождите, я сказал вам… — Этот пидор тоже проснулся… — Да, хорошо помню… Я сказал: «ПРОСТИ МЕНЯ, МОЯ ЛЮБОВЬ». — Я прыгнул на кровать… Я хотел его убить бутылкой сразу… — Она кричала… Моя сука кричала… — Не ругаюсь… — Он вырубился сразу… Я сидел на нем и бил бутылкой… — Не помню… Кажется, «Умри!» — кричал… — Нет, не остановился, когда разбилась… — Я продолжал рвать его лицо и горло… — Кричал… Кричал: «Я люблю тебя, моя милая девочка!» — Блядь, не плачу я!!! — Не помню когда… Когда очнулся, была уже милиция. — Я не помню, где она была. — Я больше не помню ничего, только ноги замерзли в машине. — Признаю… — Где расписаться? * * * «Странная штука жизнь», — думал Мейерхольд, возвращаясь на машине в СИЗО за вещами. Утром должны были посадить на десять лет, а вечером какая-то девушка подбежала и протянула лист с ручкой. — Зачем расписаться? — удивился Мейерхольд. — Автограф хочу взять у вас. «Уже автографы берут. Смешно. Сейчас ребятам расскажу в камере, вот смеху-то будет», — думал Мейерхольд, вылезая из машины. Дверь камеры заскрипела, но уже не тяжелым скрипом, а каким-то даже веселым. Словно песня смешная. — Я свобоооооден, словно птица в небесах! — начал с ходу давать Кипелова Мейерхольд. — Я свобоооооден, я забыл, что значит страх. Все подозреваемые встали и с улыбкой направились к нему. Поздравляли, хлопали по плечам. — Ну, давай, рассказывай, черт везучий, — неслось с разных сторон. — Щас, подождите, манатки соберу — времени мало дали, — тогда и расскажу. Мейерхольд подошел к своим нарам. На них уже кто-то устроился и лежал, упершись лицом в стенку. — Нормально, свято место пусто не бывает, — начал Мейерхольд. Человек повернулся и посмотрел на него. — Мейерхольд, — протянул руку Мейерхольд. — Ричард, — протянул руку человек. * * * В проигрывателе Иракли пел песню «Время», а в дверь звонили уже полчаса. И так с интервалом в час. Ухлопанная кокаином, Варвара встала и открыла дверь. — Старший лейтенант Филимонов… — Следователь Иванов, — представился второй. — Простите, здесь проживает Ричард Львов? — Ага… Здесь… — Простите, а вы ему кто? — Я его жена. — Простите… Вот, возьмите. — Что это? — Это вещи Ричарда… Нам не просто это сказать… Но… Ричарда больше нет. Он погиб в СИЗО при невыясне… Варвара захлопнула дверь. Спокойно прошла на кухню. Поставила песню «Время» в режим «повтор», повернула вентиль газовой плиты и села на пол. В конверте с вещами лежали часы Рича, коробочка «Cartier» и исписанный листок страницы из паспорта с графой «семейное положение». Варвара надела кольцо, поцеловала его и стала читать, что было написано: «Искусственная тень моя меня страшит страшит меня моя небритость я снова впал к тебе в немилость и вновь немилостью убит с тобой был груб и дерзок и сердит бесила красота твоя и нежность и слов дрожащих неизбежность и раздражал твой внешний вид»… А в этот момент на улице шел снег, такой пушистый, знаете… И многие еще ничего не знали. Верник на Втором канале вел новое ток-шоу «Я ЖИВУ», а Фрайфман выталкивал на съемочную площадку доктора для того, чтобы тот не успел вколоть ведущему дистиллированную воду во время рекламной паузы… Мейерхольд с обреченно-потухшими глазами сидел на допросе по обвинению в убийстве Ричарда… Я ревновал к твоим безумным снам и в ревности постиг блаженство измена стала совершенством а стыд стал сниться по ночам я часто напивался и кричал и простынь что тобою пахла внутрь вдыхал… Горров снимал для «Виагры» и суперпопулярного травести Ивана Сердитого клип на их новую песню, а в данный момент рассказывал им какой-то суперпошлый анекдот… Три «морковки» шли, как всегда, в ДУЩЬ… Травести Хорхе купил продуктов и возвращался в семью с подарками и сладостями… Меня ты развалила на куски а собирала часто произвольно легко играя делала мне больно не знавший боли взвыл я от тоски а утром собиралась второпях и уходила второпях прощаясь усталым взглядом странно улыбаясь мне голому застывшему в дверях… Доктор Корамов перенимал опыт по устранению горба. Теперь горбатого не только могила могла исправить… Адвокат Прозорновский защищал Второй канал в суде по иску за клевету на адвентистов-шестидесятников… Секретарша Тамара улыбалась и нежно гладила свой животик, хотя он еще не проявлял никаких видимых признаков роста… Ты вытоптала мою душу и покой ты приручила к сущности двуличной |