Книга Одержимый, страница 8 – Николай Мещанкин

Крайт закинул в рот еще один шарик травы и пошел обратно, к своей хижине. Теперь его часть работы. Пора было начинать занятия с Малышами.

* * *

— Так, — сказал Крайт рассевшимся перед ним будущим колдунам. — Начнем. Оставим на время базовую мягкую защиту Хофнера. — Крайт говорил медленно, четко разделяя слова, чтобы недавно начавшие учить хаангнуа Малыши его понимали. — Сегодня мы будем изучать общую астральную блокаду.

Грохоча обитыми железом колесами, карета первожреца Зейенгольпа вкатилась во двор замка барона фон Кипа. Мерзко завизжали тормоза, карета задрожала, подпрыгнула как-то боком и наконец остановилась. С козел спрыгнул паж, пробежал к дверце кареты.

Зейенгольц пососал прикушенный язык. Все, хватит. Всему есть предел. И его терпению — тоже. И какое ему дело, у кого сколько детей? Сколько раз он говорил кучеру привести в порядок карету? И что? По-прежнему визжит как резаная. Кузнецы, видишь ли, много дерут. А тебе какое дело? Твои, что ли, деньги? У всех, видишь ли, свое мнение, все знают лучше… Ну, что там паж?

Дверца наконец распахнулась, открывая взгляду мощенный булыжником внутренний дворик крепости, и Зейенгольц неловко полез из кареты. Ноги, затекшие за время долгой поездки, отказывались гнуться, спину ломило. Зейенгольц с трудом распрямился. Лязгнул металл. Взвинченный напряжением последнего месяца, первожрец чуть не подпрыгнул от неожиданности. Выстроившиеся в две шеренги солдаты дружно взяли на караул. Зейенгольц медленно расслабился.

— Его Предемоничество первожрец Зейенгольц?

— Да, это я, — Зейенгольц повернулся к говорившему. Интересно, зачем такой официоз, бряцание оружием? Предупреждение? Угроза?

— Полковник Гринхельд. Послан господином бароном встретить и препроводить вас. Прошу, господин барон ждет

— Я с дороги. Не будет ли мне позволено немного отдохнуть перед встречей с бароном?

— Сожалею. Господин барон очень занят и смог выделить вам только это время.

Зейенгольц посмотрел на полковника. Квадратная челюсть, серые глубоко посаженные глаза. Образец идеального солдата Империи. Надо будет посмотреть, нет ли на него чего-нибудь интересного в архивах.

— Хорошо, ведите. — Зейенгольц притворно вздохнул. Почти неприкрытая враждебность. Что ж, ничего другого он и не ожидал. С ним согласились встретиться, и это уже была победа.

Первожрец медленно шел мимо шеренг замерших солдат и разглядывал уходящие ввысь башни из темного камня. Вот оно какое, веками строившееся и достраивавшееся родовое гнездо фон Кицев. Рассказывали, что где-то в лабиринте его коридоров имелась зала с чучелами бывших врагов баронов и что там можно обнаружить исключительно интересные экспонаты, проливающие свет на многие загадочные истории с исчезновениями.

Это так некстати возникшее воспоминание заставило Зейенгольца поежиться, когда он шагнул следом за полковником в прохладный полумрак внутренних покоев замка. Да нет, ерунда. О его поездке к барону знали многие, да и в результате беседы, как надеялся Зейенгольц, временно со стороны барона не будет ничего угрожать. Время, время! Как необходимо ему сейчас это время!

Полковник остановился.

— Прошу! — Он распахнул дверь, губы его растянулись, словно шрам. Полковник улыбался!

— Дорогой Зейенгольц! — Первожрец оказался в медвежьих объятиях барона, и его обдало густым запахом перегара, лука и лошадиного пота. — Сколько лет, сколько зим! Наконец-то мой замок почтен твоим присутствием! Зейенгольц задыхался.

— Ведь, представляешь, он без тебя чуть не превратился в эту, как ее, юдоль скорби!

Зейенгольц почувствовал, что сейчас умрет, однако его попытки вырваться не приводили ни к каким результатам.

— Но теперь, теперь! Мы будем пировать, пригласим бардов, и двадцать голых девок будут танцевать на столах для этого, как его, услаждения взора!

Барон наконец отпустил обессилевшего первожреца. Зейенгольц почти упал на ближайший стул.

— Ах, дорогой, как нам тебя не хватало! Твоего неистощимого этого, как его, юмора, и этой, жизнерадостности!

Зейенгольц хватал воздух ртом. Барон постоянно устраивал ему при встрече подобное представление, и всякий раз его поведение ошеломляло.

— Вина? Красного, Ликарийского, урожая 2675 года?

Первожрец помотал головой. Вино он любил почти так же, как объятия барона, и барон об этом прекрасно знал.

— Извините, дорогой барон, но я к вам по делу.

— Какое может быть дело без чарки терпкого вина? Может, ты, как настоящий патриот, предпочтешь Гамзийское, этого года? Искренне рекомендую! Молодое, нежное, как сиська девственницы! — Барон захохотал.

— Уважаемый барон, вы же прекрасно знаете — я не пью.

— Брось, демоньяк, ни за что не поверю, что мужчина может не пить вино! Есть в таком мужчине что-то подозрительное — Барон неприлично покрутил рукой.

— Воистину правы федераты, утверждающие, что наши аристократы неотесанные мужланы, не имеющие никакого представления о культуре!

— О, те же федераты утверждают, что жрецы на завтрак употребляют исключительно маленьких детей, причем к ним предпочитают луковый соус! Барон, довольный, захохотал.

Зейенгольц глубоко вздохнул. Надо успокоиться. Он вышел из себя, а это именно то, чего добивается барон. Пора брать инициативу в свои руки.

— Дорогой барон, давайте все-таки вернемся к делу, приведшему меня сюда. Я слышал, к вам попал некий Фавр, пострадавший в известном инциденте. Этот юноша подавал большие надежды и со временем мог бы занять видный пост среди жречества. Я волнуюсь о его здоровье. Как он себя чувствует?

— Не волнуйся, Зейенгольц, не волнуйся. Все с ним будет хорошо. — Барон налил себе вина, отхлебнул, — К сожалению, здоровье у него пока, и правда, того, не очень, но как только — ты сразу узнаешь. — Барон подмигнул.

— Выдать его вы, конечно, не можете?

— Ну что ты, Зейенгольц, конечно, не могу. Ты же понимаешь, состояние здоровья, ну и все такое. Но уверяю, — барон рыгнул, — он в надежных руках. Самый лучший этот, как его, уход.

— У меня к вам предложение. — Первожрец решил брать быка за рога. — Вы, наверное, знаете, Император поручил мне поиски фон Штаха. Так вот. Я предлагаю вам обмен. Я нахожу фон Штаха, живого и здорового, а вы мне передаете Фавра, естественно, так и не пришедшего в сознание.

— Ге… — Барон распушил усы. — Странный это обмен. Что мне до фон Штаха? Он и сам о себе позаботиться может. А если он мне понадобится, так я его сам найду. Зачем мне отдавать этого, подающего, как его, ба-альшие надежды, юношу?

— Не найдете, — первожрец пристально смотрел в глаза барону. Сейчас начинался самый важный блеф в его жизни. — Не найдете, милый барон. Я был там тогда, и я — единственный, кто сможет найти фон Штаха, — первожрец помолчал, давая туманной многозначительности фразе перевариться в голове барона. — А относительно того, какое вам до него дело, — вот, прочтите. — Зейенгольц протянул барону свиток.