Книга Башня Королевской Дочери, страница 103 – Чез Бренчли

Она со вздохом подняла голову и увидела Элизанду, и поняла, что это от неё исходит постукивание, что это она стучит камнем о камень.

Ещё одно воспоминание пробилось из вихря событий вчерашней ночи: груда камней, собранных вместе, но необработанных, и тропа, которая уходит вверх в звёздном свете. Она отчётливо видна и явно заброшена. Элизанда наклоняется, касается кончиками пальцев песка и пыли и говорит: «Это был колодец. Те, кто пользовался им, должны были жить неподалёку. Пойдём посмотрим, какое жильё они нам оставили».

Сейчас это уже больше походило на колодец: чёрная узкая дыра в земле, окружённая неровной оградой из камней. Лицо Элизанды под грязным тюрбаном лоснилось от пота. Девушка трудилась на самом солнце, беря камни по одному и кладя их на примерно подходящее место, а потом подгоняя так, чтобы камень прочно скреплялся со своими соседями.

— Я не строитель, — выдохнула она, выпрямляясь при виде Джулианны, — но эта стенка должна держаться. По крайней мере колодец станет виден, да и пылью его не засыплет.

— А нам что, нужна вода? — спросила Джулианна, имея в виду: «Нам что, необходимо тратить время и силы на починку колодцев, в то время как на нас охотятся, когда нам нужно бежать прочь?»

— Шарайская привычка, — ответила Элизанда, ответив на мысли Джулианны. — В пустыне никогда не разрушают колодца и не оставляют его разрушенным. Запомни, Джулианна, это важно.

— Важнее, чем то, что нас могут поймать и вернуть в лагерь? Если бы погоня не знала, что здесь есть вода, она могла бы не пойти дальше, чтобы не потерять лошадей.

— Да, важнее, — ровно ответила Элизанда. — В пустыне вода — это жизнь, жизнь для всех. Ты возблагодаришь даже своего врага и врага всей своей семьи всякий раз, когда выпьешь глоток чистой воды. Это закон.

— Здесь не пустыня, а шарайцы от нас очень далеко.

— Все равно.

— Ну ладно. А здесь есть вода, ты не знаешь?

Вместо ответа Элизанда подобрала маленький камушек и бросила его в колодец. Секундой позже раздался негромкий плеск. Подруги посмотрели друг на друга, взглядами выражая несогласие, но не враждебность; потом Джулианна вздохнула, села наземь и спросила:

— А сколько нам надо пройти, чтобы найти шарайцев?

— Смотри. — Элизанда села рядом, взмахом руки расчистила клочок земли и зачертила по нему пальцем. — Вот тут Таллис, тут Элесси. Здесь горы, которые их окружают, и мы сейчас как раз в этих горах. К востоку и западу идут горные хребты, они похожи на тот, что отделяет Чужеземье от шарайцев и от пустыни. Не думаю, что мы доберёмся до них, какой бы дорогой мы ни пошли. Я могу притвориться катари, а ты не можешь, у тебя для этого слишком неподходящая кожа и волосы. Эти мелкопоместные барончики жутко трясутся над своей землёй, они останавливают и допрашивают каждого путника. Но даже если мы доберёмся до гор, перетащить тебя через них я не смогу. Там ещё тяжелее, чем тут, там нет колодцев, полно обрывов, а перевалы выше, чем все эти холмы.

«Дальше падать», — без слов добавила она, и Джулианна поняла её.

— Поэтому мы пойдём на северо-восток, обойдём горы и спустимся в пустыню. Придётся идти пешком несколько лишних недель, хотя, быть может, нам повезёт и мы найдём лошадей. Эта дорога какое-то время будет идти по границе Королевства, а потом свернёт в Элесси. Вне Королевства никто не платит налогов и не клянётся в верности королю, хотя и открыто люди не выступают, чтобы не привлечь ненужного внимания Ордена. Это дикие племена, в основном кочевники, но они выращивают лошадей, любят золото и не задают лишних вопросов. Там нам может повезти. Отряд, который атаковал Рок — впрочем, какой отряд, там была целая армия, — все ещё в пути. Мы могли бы присоединиться к ним и пройти с ними весь путь. В любом случае нам нельзя идти в пустыню без проводника…

Ничего себе удача — встретить отряд воинственных шарайцев. Впрочем, в этом сумасшедшем новом мире, в странной земле и в новой загадочной жизни это вполне могло быть удачей. Имбер же становился всего лишь золотым видением, жарким и сияющим, словно солнце. И видение это затаилось у неё в сердце, окутавшись горечью, которую приходится скрывать даже от подруги.

Впрочем, она ведь могла задавать вопросы — и уж теперь-то вполне можно было рассчитывать, что Элизанда ответит ей.

— Радель и тот, другой человек, Редмонд, — медленно начала Джулианна, — они кто такие? Если честно?

— Ты знаешь, кто такой Редмонд, — чуть улыбнувшись, ответила Элизанда. — В нём два человека, и ты знаешь обоих. Один из них — пленник из Сурайона, которого пытали в подземельях Рока, а второй — Редмонд Корбоннский, известный также как Красный Граф.

Джулианна кивнула, словно не видя в этих словах ничего удивительного.

— А Радель?

— Радель тоже из Сурайона.

— Он не менестрель?

— Он не только менестрель, хотя это занятие подходит ему больше всего. Он мастер на все руки.

— А ты?

— Я? Ну, я тоже из Сурайона. Но ты ведь уже знаешь об этом, верно? Ты должна была догадаться…

— Да, конечно, я только хотела услышать это от тебя. Я устала от секретов, Элизанда.

«Поведай мне тайны своего сердца, и я умолчу о своих. Если тебе повезёт…»

— Я знаю. И мне жаль. Но я думала, что дала тебе достаточно подсказок. Я не могла признаться в замке. Слова — они вроде птиц, когда они произнесены, они летят на волю, и никогда не знаешь, где они совьют гнездо…

— Это тебя не менестрель ли научил?

— Ну да, Радель, — ровно сказала Элизанда, словно не желая говорить на эту тему, похоже, слишком личную для неё.

— А кто такой Радель?

— Человек, который думает, будто у него есть власть надо мной.

— А она есть?

— Нет.

Следующий вопрос был очевиден: «А кто такая ты сама, Элизанда?» Беда была в том, что ответ, как подозревала Джулианна, окажется не менее очевиден: «Я — девушка, над которой у Раделя нет власти».

Джулианна спросила:

— А что теперь станут делать Радель и Редмонд? Когда нас обнаружили, Радель сказал, что они вернутся; но ведь во второй раз им будет труднее сбежать, тем более теперь, когда отряд будет настороже…

— Не знаю я, что они станут делать, — ответила Элизанда. Упрямое выражение исчезло с её лица, и девушка вдруг стала очень раздражённой, обеспокоенной и — неожиданно — очень юной. — Мы кое-что умеем — например, морочить людям головы так, что они не заметят нас у себя под носом. Вы это зовёте магией. В этих ваших байках о сурайонцах есть доля правды…

Джулианна заметила, что Элизанда ожила и встревожилась, и обняла подругу за плечи.

— Далеко не все жители Чужеземья считают, что магия идёт от нечистого, Элизанда. А я ведь выросла в Марассоне. — «Мне случалось видеть вещи и пострашнее». — Так, значит, ты заморочила Маррона, когда он вышел на берег и увидел нас?