Онлайн книга «Антикиллер-3. Допрос с пристрастием»
|
– Да нет, я не обвиняю, просто я хотел предупредить… – Все, до свидания! – отрезал Лис. – Все дальнейшие контакты – с разрешения моего руководства! Когда дверь за «фейсом» закрылась, он упал в кресло, как подкошенный, и долго сидел неподвижно, глядя перед собой остановившимся взглядом. Потом порылся в записной книжке и набрал телефон самого известного в Тиходонске адвоката. На втором гудке голосом заоблачных высот ответила секретарша: – Адвокатский кабинет господина Чекулдаева! – Привет, Аленка! Это Филипп Коренев. Шеф далеко? – Здравствуйте, Филипп Михайлович, – голос стал вполне земным. – Соединяю. – Слушаю вас, Филипп Михайлович! – вальяжно пророкотал бархатный голос. – Есть работа, дорогой Виктор Фомич. ФСБ задержало некоего Клищука Петра Васильевича. Ему вменяют угон «Бентли», а он и за рулем «Волги» никогда не сидел. Прошу вас принять на себя его защиту. – Хорошо, Филипп. Сегодня же к ним и загляну, – тем же голосом ответил адвокат. Он его никогда не менял. Клоп, он же Леший – Ну расскажи, падла, как с мусорами снюхался, за сколько братву продавал?! – проскрипел скелет с лицом Креста. Он сидел на высоком каменном троне, перед ним на бетонной площадке стоял голый Клоп со связанными за спиной руками, а вокруг в темноте шевелились черные зловещие тени – то ли волки, то ли упыри, то ли братва. Да никакой разницы тут нет, сейчас набросятся, начнут рвать на куски… Черные тени наступали, сужая круг. Зловещими красными огоньками светились звериные глаза. – Кому веришь, Крест?! – истерически заорал Клоп. – Я честный жулик! Не слушай эти подлянки! Он вскочил на огромный камень, схватил финку размером с богатырский меч, замахнулся. – Назад, урки! Покрошу! Крест протянул длинную-предлинную руку, схватил его за плечо, потряс. Клоп проснулся. Но Крест не отпускал. – Вставай, сосед, пора завтракать. У-у-уф… Это не Крест. Незнакомый босяк тряс его за плечо. Или даже не босяк – какой-то лох педальный, с небритой рожей, в очках, похожий на спившегося учителя. Клоп привычно стряхнул чужую руку, пружинисто сел, быстро осмотрелся. – Что так кричал, друг? – спросил крепкий круглолицый кавказец лет тридцати. – Страшный сон увидел? Сокамерники дружно накрывали стол. – Жизнь-жестянка снилась, – процедил Клоп. – А когда это мы подружились? Кавказец натянуто улыбнулся. – Если не подружились, значит, подружимся… Давай пока присядем, покушаем, побазарим по душам… Клоп встал, неспешно вышел в диковинный отдельный туалет, умылся и вернулся к столу. Вместо скатерти – газета, на ней жареная курица, вареные яйца, пучок зеленого лука, огурцы, помидоры, хлеб, сыр, колбаса. Посередине – ровная, как заснеженная вершина, нетронутая горка соли. – Ништяк живете, – одобрил он. И так же внимательно, как стол, осмотрел тех, кто за ним сидит. – Людям привет, – со значением сказал он. – Я Клоп! – Вазген, – назвался кавказец и протянул через стол руку, но Клоп не обратил на нее внимания и перевел взгляд на педального лоха. – Николай Николаевич. «Ишь, ты, какая цаца! – подумал Клоп. – Интеллигента корчишь. Интересно, ты с ними в бороне или один в стороне? Если дать по роже, вся интеллигентность слетит, как пыль с фуражки…» – А ты кто таков? – спросил он у склонного к полноте мужичка с двойным подбородком. Он был похож на жабу. – Чего такой важный? – Сабуров… – стушевался тот. – Да нет, я так… Они с лохом были одного возраста – лет под сорок. Но очкарик выглядел старше. – Как тут грев [56] идет? Кто смотрящий? – требовательно спросил Клоп, отрывая куриную ногу. Попадая в мир неволи, он преображался: исчезала неброскость и незаметность, выпрямлялась спина, расправлялись плечи, в поведении появлялись замашки вожака. И голос становился другим, и взгляд… – Дорога, ноги [57] есть? – обгладывая капающую жиром курицу, продолжил расспросы он, пристально рассматривая сотрапезников. Они растерялись, кроме, пожалуй, Вазгена. – Это особая «крытка», Клоп, – объяснил он. – Тут все по-другому. Ни «грева», ни «дороги», ни «ног», ни «трубы». Строгая изоляция. – А курица откуда? – Дачку передали. – А-а-а… Вкусная, зараза! Дай еще возьму… Челюсти арестантов старательно перемалывали пищу. Слышался хруст свежего, не успевшего раскиснуть зеленого лука и крепкого огурца. Клоп сделал бутерброд с колбасой и сыром. Откусил, одобрительно кивнул. Но в отличие от остальных, он не столько ел, сколько выяснял обстановку, попутно набивая живот. Колбаса копченая, дорогая – кто тут такой богач? А Вазген упорол косяк. [58] Курицу передавать официально запрещено – это скоропортящийся продукт. – А завтрак что, тут не носят? – с полным ртом интересовался жулик. – Чай, май… – Мы отказались, – пояснил очкастый лох, наминая яйца с колбасой. – Уж больно убогая жратва! У нас кипятильник есть… Странно… На тюрьме принято совмещать основную пайку с дачками. Иначе не продержишься… – Так что насчет смотрящего? – повторил Клоп. Вазген пожал плечами. Он почти не ел и был заметно напряжен. – Я за него. Это ведь первоходы, и статьи у них не наши, «барыжные»… Законов, порядков не знают… Приходится мне рулить. – Это хорошо, брателла, что ты на себя святую обязанность принял. – Клоп сыто отрыгнул и, оторвав кусок газеты, вытер жирные руки, но только размазал по коже типографскую краску. Осмотрел огорченно черные разводы, кивнул очкастому лоху: – Давай, Коля, метнись мухой, намочи полотенце! Чтоб половина мокрая, половина сухая! Вазген напрягся еще больше. Он чувствовал, к чему идет дело: новый «пассажир» берет камеру под себя. И не ошибся. – А почему ты так места разделил? – вроде безразлично спросил Клоп. – Нижнее свободно, а смотрящий наверх лезет! Ты что, альпинист? – Да мне без разницы, где спать. Так оно и лучше. А то бы тебе пришлось на гору карабкаться… Не по годам вроде, не по авторитету. |