Онлайн книга «"Полярис"»
|
– Где мы? – спросила я. – Университет Карминделя, вечер перед отлетом «Поляриса». Я увидела в углу Нэнси Уайт. И Мендосу. И Мэдди, которая расхаживала, словно богиня среди гигантов. – Накануне отлета они устроили праздник для всех, кто имел отношение к «Полярису». Мендоса о чем-то разговаривал с двумя женщинами. – Та, что помоложе, – пояснил Алекс, – его дочь. Джесс Тальяферро оживленно беседовал с мужчиной, по сравнению с которым он казался карликом – судя по всему, уроженцем Тьюпело, планеты с низкой гравитацией. Тальяферро искренне улыбался и кивал, явно пребывая в хорошем настроении. Одежда его вполне соответствовала обстоятельствам: голубой пиджак, белый воротничок, золотые пуговицы и застежки. – Возле стола – Мартин Класснер. Класснер сидел рядом с женщиной средних лет и маленькой девочкой, которая забавлялась с игрушечным скиммером, пытаясь посадить его Класснеру на руку. Похоже, он наслаждался всеобщим вниманием. – Он был серьезно болен, – сказал Алекс. – Не знаю точно, чем именно. – Синдром Бентвуда, – ответила я. По иронии судьбы, Класс неру предстояло путешествовать в компании двоих выдающихся ученых-нейрологов своего времени, но никто из них не мог ему помочь. Сейчас, конечно, синдром Бентвуда побежден – идешь в клинику, получаешь таблетку. Но тогда… – Та женщина – Тесс, его жена. А девочка – внучка. У Тесс был обеспокоенный вид. Среди небольшой группы у окна стоял Чек Боланд. – Судя по подписи, все эти люди – с литературного факультета. Женщина в белом платье – Джейла Хорн, выдающийся эссеист своего времени. – Никогда о ней не слышала. – Тут говорится, что сейчас она почти забыта, ее читают лишь ученые. Она собиралась писать о столкновении, о Дельте К и усматривала множество аналогий между тем, что должно было случиться со звездой, и тем, как поступает институциональная власть с индивидуальной свободой. Или что-то в этом роде. – Она не полетела? – Она была на «Страже». Нэнси Уайт стояла в окружении молодых людей – судя по всему, студентов-выпускников. Уайт занималась разнообразными вещами, в том числе составлением кратких биографий великих ученых. Но самая знаменитая ее работа «Спустившись с деревьев» представляла собой попытку реконструировать ход научного прогресса в древности. Когда человечество впервые осознало, что вселенная подчиняется системе законов? Кто первым понял, что космос не вечен? Почему человек инстинктивно сопротивляется подобной мысли? Как ученые пришли к осознанию сущности квантового мира? Кто первым понял природу времени? Я лично природу времени не понимала. И никто из моих знакомых – тоже. Иногда удавалось расслышать отдельные фразы: «Жаль, что не могу отправиться с вами», «Это опасно?», «Такого больше не случится в ближайшие сто тысяч лет». – Какой во всем этом смысл? – спросила я. Происходящее казалось мне повтором прощальной сцены на Скайдеке. – Давай я прогоню вперед. Он что-то подкрутил. Присутствующие стали носиться по залу с бешеной скоростью, поглощая напитки и опустошая стол с закусками. Затем скорость вновь сделалась нормальной. Все прощались, направляясь к выходу и в последний раз пожимая друг другу руки. «Передавайте привет брату», – услышала я. Уайт отделилась от окружавших ее людей и обошла зал по кругу, обмениваясь поклонами и объятиями. – Рядом с ней муж? – спросила я. – Тот высокий? – Да. Алекс кивнул: – Они были женаты девятнадцать лет. Его зовут Карл. Даннингер и Мендоса вышли за дверь, увлекая за собой небольшую толпу. Мэдди Инглиш ждала возле бара, ведя оживленный разговор: ее собеседником был рыжеволосый мужчина с оливковой кожей. – Сай Хуано, – сказал Алекс. – Тут говорится, что он финансовый менеджер. Мэдди рассеянно улыбалась, словно голова ее была занята чем-то другим. Разговор, похоже, подходил к концу. Хуано в очередной раз кивнул, затем наклонился и поцеловал Мэдди. Судя по ее виду, она была не слишком довольна этим. Картинка исчезла, и искин включил свет. – Что ж, все это очень интересно, – заметила я. Алекс посмотрел на меня, словно на отстающую ученицу: – Ты не заметила? – Заметила – что? – Тери Барбер. – Не поняла… – Я думал, ты сразу обратишь на нее внимание. – Там была Тери Барбер? – Ну… не сама Барбер. Это могла быть Агнес. Я понятия не имела, о чем он говорит. – Где? – спросила я. – Взгляни еще раз. Алекс велел Джейкобу воспроизвести последние две минуты. Даннингер, Мендоса и их спутники пытались протиснуться в дверь. Мэдди позволила Хуано ее поцеловать. Он слегка помедлил, прижавшись щекой к ее щеке, – словно знал, что находится в центре картинки. – Останови, – попросила я. – Ну, что скажешь? Я уставилась на Мэдди. Те же голубые глаза, идеальные очертания лица, вздернутый нос, полуулыбка на полных губах. Чуть больше морщин, но в остальном… – Да, – сказала я. – Будь Мэдди помоложе, они были бы очень похожи. – Покажи ее в возрасте двадцати трех лет, Джейкоб. И измени цвет волос на черный. Черты лица смягчились. Энергия уступила место ленивой невинности. Морщины, наметившиеся на лбу и в уголках рта, исчезли. Кожа на скулах натянулась. Добавить черные волосы. Укоротить. – Говоришь, Тери Барбер похожа на Мэдди? – спросил Алекс. Я оказалась права: Тери и Мэдди были неотличимы, словно две капли воды. По имеющимся данным, у Мадлен Инглиш не было детей. Но у нее имелась целая армия племянниц и двоюродных сестер. Просмотрев фотографии ее нынешних родственников, мы обнаружили трех женщин, напоминавших Тери Барбер и примерно подходивших по возрасту. Одна из них, Мэри Капитана, выглядела точной копией Тери. Но Мэри работала интерном в больнице в Кубране, посреди Западного океана. Остальным двум работа тоже не позволяла в свободное время жить на Тринити. Мы не смогли найти ничего об Агнес Локхарт Шенли до того, как она получила лицензию сверхсветового пилота в 1397 году. Если она что-то и рассказала о себе правлению, эти сведения охранялись законом о защите персональных данных. Единственный известный адрес, по которому она проживала, находился в курортном городке со зловещим названием Вальпургис – тысяча сто километров на север вдоль побережья. Судя по информационному файлу, она уехала оттуда двадцать лет назад, в 1405 году, после чего все следы ее терялись. Где она жила сейчас, никто не знал. |