Онлайн книга «Ковчег спасения»
|
Он держал раненого кота. Позвоночник был перебит, задние лапы бессильно свисали. В его пасть был засунут наконечник пластикового шланга, выходящий из резервуара в скафандре. Ноги Клавэйну придавило тоннами камня. Ослепший, обожженный кот страшно мучился. Но расстаться с жизнью ему не давал человек. Клавэйн пробормотал, скорее обращаясь к себе, чем к животному: – Нет, приятель, ты будешь жить, хочешь того или нет. Голос звучал так, будто терлись друг о друга листы наждачной бумаги. Клавэйну страшно хотелось пить. Но в резервуаре осталось совсем не много, и сейчас была очередь кота. – Пей, гаденыш. Зря, что ли, ты так долго протянул. – Позволь мне умереть, – прохрипел кот. – Извини, дружок, но умереть я тебе не дам. Вдруг он ощутил движение воздуха – впервые за все время, пока лежали вместе с котом под развалинами. Издалека донесся мощный грохот бетона и металла. Подумал: хорошо, если обвалились внутренние перегородки, а ветер вызван соединением воздушных пузырей. Если рухнула наружная стена, желание кота скоро исполнится. Тогда пузырь быстро исчезнет, и дышать придется марсианской атмосферой. По слухам, умирать в таких условиях до крайности неприятно, хотя голографические ролики, состряпанные Коалицией ради поддержания боевого духа, утверждают обратное. – Клавэйн… спасай себя… – Пушистый, ты чего? – Я все равно умру. Когда кот заговорил впервые, Клавэйн посчитал это галлюцинацией. Страдающие, умирающие в одиночестве люди нередко воображают собеседников. Но запоздало понял: это и правда говорящий кот, биоинженерная игрушка богатого туриста. Когда пауки начали обстрел снарядами из вспененного металлического водорода, к причальной башне был пришвартован гражданский дирижабль. Наверное, котяра сбежал оттуда задолго до обстрела, пробрался на нижние ярусы башни и спрятался. Клавэйн считал модифицированных животных оскорблением Божьего промысла и не сомневался: эта тварь уж точно не принадлежит к числу легально созданных разумных существ. Начальство Коалиции за невральную чистоту пришло бы в ярость, прознав, что ее адепт делился водой с существом, появившимся на свет вопреки природе. Союз ненавидел генетические модификации не меньше, чем мозговые усовершенствования Галианы. Клавэйн силой просунул наконечник в горло коту. Тот, повинуясь рефлексу, проглотил несколько капель. – Когда-нибудь все там будем. – Скоро будем… скоро… – Кончай ныть и пей! Кот дохлебал остатки: – Спасибо… Клавэйн снова ощутил движение воздуха, на этот раз сильнее. Вместе с ним опять донесся грохот разваливающихся стен, уже сильней и ближе. В тусклом свете биохимической лампы-грелки, включенной час назад и уже начавшей тускнеть, увидел: на полу дрожит мусор, пляшет пыль. Золотистая шерстка кота шевелилась, будто спелый ячмень на ветру. Клавэйн коснулся его головы, чтобы погладить, успокоить. На месте кошачьих глаз зияли кровавые дыры. Было ясно: близок финал. Это не воздух перетекает из одной полости в другую. Наверняка разрушился периметр искалеченного строения. Воздух уходит в холодную атмосферу Марса. Рассмеялся – словно колючая проволока заерзала в глотке. – Что-то… смешное? – выдавил кот. – Нет. Нисколько. Сумрак пронизали лучи света. Волна чистого холодного воздуха ударила в лицо, затопила легкие. Клавэйн снова погладил кота. Если это смерть, она не так уж и плоха. – Клавэйн! Его звали спокойно, настойчиво. – Клавэйн, проснитесь! Он разлепил веки, и это забрало половину оставшихся сил. Ярчайший свет резал глаза. Захотелось моргнуть, отчего заплывшие слизью веки немедленно слиплись бы снова. Так тянуло назад, в прошлое, пусть и жутким был сон – о заточении в тесном закутке под руинами, о медленной смерти. – Клавэйн, предупреждаю: если не проснетесь, я… Он распахнул глаза настежь. Впереди силуэт, пока еще расплывчатый, неясный. Голос исходил от него. Похоже, Клавэйн лежал и кто-то над ним склонился. – Ох, мать твою! – сказала женщина. – Он то ли с ума сошел, то ли… Послышался другой голос, зычный, внешне почтительный, но с очевидными покровительственными нотками. – Прошу прощения, юная леди, но крайне неразумно делать преждевременные заключения. Особенно когда вы имеете дело с сочленителем. – А то я сама не знаю, с кем имею дело! – Я всего лишь хочу напомнить о том, что его тяжелое состояние может быть вызвано сознательно. – Да выкинь его в космос! – посоветовал еще один голос, мужской. – Ксав, заткнись! Наконец зрение сфокусировалось. Клавэйн понял, что находится в небольшой камере с белыми стенами. На стенах насосы, шкалы, диаграммы, предупреждающие надписи, почти стершиеся от времени. Понятно, это шлюз. На Клавэйне по-прежнему был скафандр. Припомнилось: тот самый, в котором он покидал корвет. И склонившаяся над ним особа тоже носила скафандр. Она убрала у Клавэйна лицевой щиток и фильтры, позволив свету ударить в глаза, воздуху достичь легких. Он покопался в оцепенелой памяти и нерешительно спросил: – Антуанетта? – Она самая! Женщина тоже подняла лицевой щиток. Но различить сочленитель мог лишь отдельные детали: соломенного цвета волосы, большие глаза, веснушчатый нос. Ее скафандр крепился за пояс к стене металлическим тросом. А рука лежала на массивном красном рычаге. – Вы моложе, чем я думал, – проговорил Клавэйн. – Как чувствуете себя? – Чуть лучше. Скоро совсем очухаюсь. Я вошел в глубокий сон, почти в кому, чтобы сохранить ресурсы скафандра на случай, если вы чуть запоздаете. – А если бы я вообще не явилась? – Антуанетта, я верил: вы явитесь. – И напрасно. Я запросто могла не прилететь. Верно, Ксав? Мужской голос добавил сердито: – Старик, ты даже не представляешь, как тебе повезло! – Наверное, не представляю. – Я же сказал: надо выкинуть его! – повторил мужчина. Антуанетта оглянулась на оконце внутренней двери шлюза: – Выкинуть, проделав такой путь? – Еще не поздно. Преподай ему урок, чтобы не был таким самоуверенным! Клавэйн чуть шевельнулся: – Я не… – Стоп! – Антуанетта вскинула руку, давая понять, что шевельнуть еще хотя бы мускулом для Клавэйна было бы ошибкой. Указала кивком на красный рычаг. – Клавэйн, смотрите внимательно. Если мне что-нибудь не понравится – например, как вы моргаете, – я открываю шлюз. И тогда Ксав скажет вам «Счастливого полета». |