Онлайн книга «Оперативный псевдоним»
– Понял, – ошарашенно отвечал дежурный, совершенно не представляя, как десяток вооруженных автоматами людей в касках и бронежилетах могут скрытно действовать в самом центре миллионного города. Но с начальством не спорят. – И сюда пришли людей, мы остались без прикрытия, некому даже машину с трупом охранять! Где группа копается? Следователя прокуратуры подняли? – Так точно! Видно, за судмедэкспертом поехали... И к вам я направил ПА и два экипажа УО2, сейчас все подтянутся... – Надо двух следователей или даже трех! – внезапно додумался начальник РОВДа. – И судмедэкспертов столько же! Чтобы работали одновременно, а то до утра не управятся! Давай, шевелись! Положив трубку, он повернулся к заму. – Кто поедет на место? – Сейчас ребята найдут их машину, втроем и поедем... – отозвался Савушкин, нетерпеливо перебирая ногами. Симакин подумал, что хотя зам не дурак выпить и часто волокитит бумаги, но он настоящий опер. В такие минуты это проявляется особенно наглядно. У убитого с маской на лице Рожков нашел ключи от автомобиля, они с Макаровым рванули по улице, намереваясь попробовать их ко всем оставленным без присмотра машинам. Но далеко бежать не пришлось: дверца приткнутой к сугробу «шестерки», оставленной в пятидесяти метрах от ресторанчика, сразу же открылась. Макаров сел за руль. Рожков лег на заднее сиденье, Савушкин плюхнулся рядом с водителем. – Клац! Клац! Клац! – щелкнули передергиваемые затворы. – С Богом! – сказал Савушкин, и «шестерка» тронулась с места. Никто не знал, что их ожидает и чем кончится операция. В принципе не исключалась возможность, что кого-нибудь убьют. Может, убьют всех троих. А могло и ничего не произойти. Половина спешно спланированных операций попросту проваливается. То же самое случается и с тщательно подготовленными. Заранее в милицейской работе ничего предсказать нельзя. Когда сзади взвыла сирена и их подрезала синежелтая машина ГАИ, все трое громко выругались. – Уходим, – утвердительно сказал Макаров. – Нет, еще стрелять начнут. Да и увяжутся в любом случае. Тормози, лучше разберемся по-быстрому. Но мудрое решение Савушкина не встретило понимания у гаишников. Как только он вышел из машины, старший сержант направил на него пистолет. Лейтенант взял на прицел Макарова и Рожкова. – Выйти всем из машины! Руки на капот! – раздалась грозная команда. Савушкин заметил, что коллеги действовали вполне профессионально, и раз они обнажили оружие – это не простая проверка. «Машина в угоне», – понял он. И все стало на свои места. Преступники захватили тачку на дело, ее быстро объявили в розыск и, по мрачному юмору судьбы, обнаружили «шестерку» тогда, когда уголовный розыск задействовал ее в своей операции. – Это ошибка, ребята, – как можно миролюбивее сказал Савушкин. – Я подполковник милиции, замнач Центрального райотдела. – А я папа римский, – сострил сержант. – С каких пор подполковники катаются на угнанных машинах? Руки на капот, живо! Любой опер города знал Савушкина, Рожкова и Макарова в лицо, в подобной и даже более двусмысленной ситуации им не пришлось бы ничего объяснять, доказывать, предъявлять документы, – только подмигнуть, подать какой-то знак или, если бы обстановка не позволяла и этого, пристально посмотреть. Их бы поняли и всячески подыграли, максимально поспособствовав выполнению задания. Но гаишники не знают оперативных тонкостей, да по большому счету они их и не интересуют. И заявление Савушкина им проще пропустить мимо ушей или изобразить недоверие. И дело не в тупости, не в неуемном служебном рвении и вообще не в личностных качествах гаишников. Дело в Системе. Задержание угнанной машины – серьезный показатель служебной деятельности. На профессиональном языке – «палка». «Рубить палки» – давать показатели. Как бы ни сложилась судьба задержанных в дальнейшем, какую бы правовую оценку ни получил сегодняшний угон (шутка, самоуправство, ложное заявление), «палка» намертво впишется в показатели работы сержанта и лейтенанта, а также представляемого ими подразделения в целом. В конце квартала, полугодия и года пресеченный угон будет фигурировать как большой успех, несмотря на то, что к этому времени он вовсе не будет считаться угоном. Поэтому гаишники меньше всего настроены «разбираться на месте», они не заинтересованы в том, чтобы «палку» вынули у них изо рта. И просто так их не отпустят. – Я тебе удостоверение покажу, – дернулся Савушкин, но сержант был на страже. – Руки на капот, я сказал! Сейчас засажу в ногу, тогда посмотрим, что ты покажешь! Из машины с поднятыми руками вылезали Макаров и Рожков. Они тоже поняли, что к чему, и не хотели нарываться на дурную пулю. Но лицо лейтенанта дрогнуло, и Савушкин понял, что он кого-то узнал. Это меняло дело. Одно дело, когда на сто процентов не ясно, кто перед тобой – угонщики или менты. Ошибки случаются с каждым, и можно думать так, как тебе выгодно в данный момент. Но когда знаешь наверняка... Тут уж надо быть отъявленным негодяем, чтобы прессовать своих, к тому же очень смелым негодяем, ибо ясно, чем это все может кончиться. Лейтенант не был негодяем или не был очень смелым. Он опустил пистолет. – Товарищ майор... Пистолет сержанта тоже дрогнул и опустился. Ошибка становилась явной. «Молодец, Рожков, по всему городу бегает, везде нос сует, каждая собака его знает», – подумал Савушкин, и нетерпение вновь забурлило в его крови. – Я же сказал – уголовный розыск! – рявкнул он, извлекая удостоверение. – Вы срываете операцию! – Но машина в угоне, – для порядка проговорил лейтенант, пряча оружие. – Тогда пиши рапорт, что подполковник Савушкин разъезжает на угнанной машине, – бросил подполковник, прыгая на свое место. – Вот мудаки! – Макаров включил скорость и мягко тронулся с места. – Вполне могли засандалить! – Запросто, – согласился Рожков и задал вопрос, который мучил Савушкина с самого начала. – А если они нас издали распознают? Вопрос был риторическим, и на него никто не собирался отвечать. Все равно что спросить: «А если они стрелять начнут?» Это УР, уголовный розыск. На то работа, на то и риск. Но Рожков и сам не ожидал ответа. А вот Тимохин, задав аналогичный вопрос, весь превратился в слух. – Вы их видели? Огромный «Форд-Фронтера» начальника СБ приближался к огромной, на квартал, стройке. Театр возводили больше двадцати лет, но готов был только каркас, напоминающий скелет гигантского доисторического чудовища. Съежившийся рядом Юмашев сделал отрицательный жест. – К, прислал человека, он передал мне рацию и тут же уехал. А те, когда прибыли, вышли на связь. Тимохин отметил, что начальник, как обычно, не назвал фамилии Куракина. И одобрил такую сдержанность, как и любое проявление конспирации. Но что-то его беспокоило. |