Онлайн книга «Оперативный псевдоним»
– Отвечаю, – доброжелательно произнес генерал. – Жребием такие дела не решаются. Один из вас должен быть первым номером, а второй его прикрывать. Первому номеру необходима совершенно естественная внешность, поэтому изменению подвергается номер второй. В вашей паре учебные, боевые и психофизиологические показатели выше у Карданова, поэтому роль первого номера отведена ему. Я ответил на ваш вопрос? – Ответили... – после некоторой заминки нехотя произнес Прудков. – В таком случае можете быть свободны. Желаем успехов в дальнейшей учебе и последующей работе. Когда они вышли, Генка повернул к Карданову возбужденное, исполненное обиды лицо. – Видишь, как получается! Я из-за тебя должен рожу резать! А ты в стороне! Подумаешь, показатели у него выше! Ну и что, что показатели? Так мне из-за этого под нож ложиться?! Чего-то подобного и следовало ожидать. Карданов почувствовал себя виноватым, хотя прекрасно понимал, что никакой его вины тут нет. – При чем здесь я? Не хочешь – возьми и откажись. – Да, откажись! Умный какой! Я откажусь, меня выгонят, а ты поедешь резидентом в Вену! Молодец, хорошо придумал! В этом был весь Генка Прудков, отныне его напарник. Место, координаты которого неизвестны, 28 апреля 1987 года, Особый учебный центр КГБ СССР. – Борсхана, независимое развивающееся государство социалистической ориентации на юге Африки, расположена между ЮАР и Намибией, площадь пятьсот шестьдесят тысяч квадратных километров, население шесть с половиной миллионов человек... – Шесть миллионов пятьсот шестьдесят тысяч, – брюзгливо поправил Крымский. – Или для вас шестьдесят тысяч человек значения не имеют? – Имеют, товарищ полковник! – покаялся Макс и получил знак продолжать ответ. – Президент – прогрессивный общественный и политический деятель Мулай Джуба, видный борец за освобождение Африки от колониального господства и большой друг Советского Союза. Полезные ископаемые: золото, алмазы. Исключительно важное стратегическое расположение, позволяющее осуществлять радиотехнический контроль Западного полушария. Наличие советской базы атомных подводных лодок... – Не базы, а пункта ориентации и ремонта, – теперь вмешался Желудев, и Макс согласно кивнул: – Так точно, товарищ подполковник! Высокая активность ЦРУ, попытки политической переориентации, в 1984 году с нашей помощью предотвращен государственный переворот. Зона жизненно важных интересов СССР в этом районе мира. Условия оперативной работы четвертой категории сложности... – А почему? – прервал Карданова третий член комиссии полковник Журавский. – В Штатах уровень сложности пять, на то они и главный противник. А в дружественном социалистическом государстве – четыре! Как так может быть? Макс обескураженно замолчал. А ведь действительно... – Не знаю... В учебниках написано про государственный и политический строй, а в лекциях – про четвертый уровень сложности... – Ладно, – добродушно сказал Крымский. – Это вопрос не курсанту... Тем более что Владимир Михайлович и сам вряд ли сможет дать однозначный ответ. – Все трое понимающе переглянулись. – Вы свободны! Через несколько минут объявили итоги экзамена по оперативно-политической обстановке в странах мира. В строю стояли два курсанта, похожие как братья-близнецы. Карданов получил «отлично», Генка – «хорошо». Начальник ОУЦ полковник Крымский поздравил обоих с окончанием учебы и пожелал успехов в предстоящей работе. Никакие дипломы и свидетельства здесь не выдавались: совсекретные справки переправят специальной связью и вошьют в личные дела. Нагрудный знак тоже не полагался, его заменило крепкое рукопожатие Крымского. – От души желаю тебе в Борсхану не попадать, – шепнул полковник, наклонившись к уху Карданова, и дружески подмигнул. – Что он тебе сказал? – ревниво допытывался потом Генка. Его шрамы зажили и практически не различались. Но он был обижен. И за более низкие оценки, и за посредственные результаты тренажерных тренировок. Причем обижался не на себя, а на Крымского, Журавского, Желудева, Спеца, на тренажер и, конечно же, на Карданова. "Если бы ты из кожи не лез, учился нормальненько, средне, вот и были бы мы на равных, – болтанул как-то он. – Им тут особенно выбирать не из кого, ставили бы четверки как миленькие и тебе и мне, и обоим хорошо было бы! Они же нас нарочно стравливают, неужели не понятно? Тебе надо быть отличником, а я остаюсь виноватым, как всегда!" – Да ничего особенного он не сказал, – отмахнулся Макс. – Пойдем пока с Савченко попрощаемся. Напарник поджал губы. – Ты иди, а я у вертолета посижу. Это же твой друг... Мне он трояк влупил – вот и все прощание! Спец, как всегда, толокся в тренажерном зале возле виртуального имитатора реальности, напоминающего сложный спортивный снаряд для тренировок космонавтов. Зависший в неестественной позе распахнутый сенсорный скафандр был похож на выпотрошенный труп, а подполковник увлеченно составлял программу очередного упражнения, в изобилии нашпигованную такими и еще более жуткими трупами. На шум шагов он сторожко вскинул крупную голову с коротко стриженными седыми волосами. – Закончили? – Яркие голубые глаза сейчас не отблескивали ни льдом, ни сталью. Макс кивнул. – Через полчаса вертолет. Попрощаться зашел. – С ним? – Спец кивнул на тренажер. Он одушевлял машину и под предлогом доводки и контроля программ часами висел на растяжках, выделывая головокружительные трюки. Он любил жить в виртуальной реальности, воспроизводящей всевозможные опасности и дающей возможность испытать острое чувство риска. Хотя долгие упражнения съедали ресурсы нервной и сердечно-сосудистой систем, о чем сам Савченко неоднократно предупреждал новичков. «Он больной, – говорил Генка. – Когда-нибудь он так и умрет на тренажере». Макс тоже опасался, что в конце концов это произойдет. – И с ним тоже, – Карданов погладил хромированную сталь опорной стойки. – Ты неплохо работаешь, – сказал Спец. – Но я тебе скажу то, чего раньше не говорил. Он подошел почти вплотную – глыба мышц и навыков убийства, боевой робот. Терминатор из одноименного фильма. – Ты хочешь, чтобы все было по правилам. В тебя прицелились, ты выстрелил. Вроде самооборона. Тебя послали на ликвидацию отпетого негодяя с отвратительной харей – моральное самооправдание. Как в кино. Здесь черное, а вот здесь – белое. Подполковник Савченко вздохнул. Он не был роботом, потому что белая футболка сильно взмокла под мышками и на груди, явственно ощущался запах рабочего пота. А Терминаторы не потеют. – Только в жизни так не бывает. Негодяй может быть красавчиком, он чей-то муж, чей-то отец, чейто сын, его жена может оказаться рядом в момент ликвидации... Это не имеет никакого отношения к делу. Если ты хоть на миг задумаешься – провалил задание и сам сгорел! Поверь, я знаю много примеров... |