Онлайн книга «Время нарушать запреты»
– Сердечный приступ? Николай Григорьевич мрачно кивнул. – Стали «Фею» трясти. Подумали, может, они технологию химической завивки нарушают или травят людей чем-то. Из двух погибших одна пила чай, другая ничего не пила и не ела. И тут же рядом, в соседних креслах, делали завивки молодым и старым, и ничего, ушли домой довольные. Хотя после второго случая клиентов стало меньше… По перилам террасы бесстрашно прыгала синица. Белка метнулась по старому дубу, пропала в листве. Дернулись ветки – перескочила на соседнее дерево. Не обращая на них внимания, дремал в шезлонге шарпей. – После третьего трупа, – невозмутимо продолжал отец, – директриса уволилась, а в парикмахерской решили сделать ремонт. Дать другое название… Хотя в народе ее уже давно и четко звали – «Ведьма». Так и говорили: «В том обувном, на углу, возле „Ведьмы“, выбросили чешские демисезонные сапоги…» Костя выдавил из себя смешок. – Отремонтировали. Персонал к тому времени почти полностью сменился – две только парикмахерши остались из прежних. Через три дня после открытия – а переименовали заведение в «Алые паруса» – эти две прежние передрались между собой, да так, что новая директриса вызвала наряд. У обеих легкие телесные, кто виноват, установить не удалось – бытовуха типичная. Но одна, озверев, на сотрудников стала кидаться, которые разнимали. Те разозлились, забрали. И вот она стала давать показания – будто бы знает, кто убил тех дамочек. Так и говорила: «убил»… Бывший прокурор замолчал и вновь тяжело вздохнул. – И что? – синхронно выдохнул Костя. – Читал я эти, прошу прощения, показания, – отец поморщился. – Якобы коллега за соседним креслом позавидовала Машкиной, что та лучше работает. К ней клиентки идут, а к той парикмахерше – нет. И отомстила – прокляла. Вот так. Одно проклятие – три трупа… Выпустили ее, не заводить же дело! С работы, правда, уволили, но она восстановилась через суд. Директриса в той парикмахерской опять сменилась, кадры – текучка страшная, а эти две держатся, которые дрались. Одна, правда, перешла работать в мужской зал. Время шло, стала та история забываться… Ужинать останешься? – Да, – Костя кивнул. – И все? Николай Григорьевич глянул на него – мельком, но очень внимательно. – Точно не по работе интересуешься? Я бы не хотел, понимаешь… Журналист подобрался. На языке отца «я бы не хотел» всегда означало «категорически запрещаю и убью в случае ослушания». – Честное слово, – сказал он, глядя отцу в глаза. – Так что там? – Через полгода, – медленно проговорил тот, – было еще два трупа. На этот раз безо всякой завивки… Мужики. Клиенты той самой… которая давала бредовые показания. Ночевать на даче Костя отказался – слишком ценил удобства привычной постели и общество милых вещей, окружавших его в уютной городской квартире. Он уже сел за руль, когда услышал голос отца: – Как, ты сказал, фамилия матери твоего знакомого? – Я не говорил. – Журналист убрал ногу с педали сцепления. – И, честно говоря… не уверен. Наверное, Машкина. – Машкина Людмила Васильевна, – глухо выговорил бывший прокурор. – Что?! Отец наклонился. Заглянул в открытое окошко машины. – Котька, – сказал строго. – Чтобы ноги твоей не было рядом с этой женщиной. Я бы не хотел! Костю передернуло. Нога вновь освободила сцепление… – Погоди! – Отец нахмурился, покачал головой. – Забыл совсем. Не уезжай, жди! Резко повернувшись, Николай Григорьевич шагнул к двери. Шарпей, также участвовавший в процедуре проводов, остался, словно ненароком переместившись к передним колесам. Журналист поспешил взяться за ручной тормоз. Не выпустит, прокурорская псина, костьми ляжет! Отца не было долго, и в голове у Кости успела сама собой написаться статья. Так случается, хоть и нечасто, – текст возникает словно ниоткуда, лишь успевай записывать, исправляя запятушки. А тут и запятых лишних не предвиделось, все одно к одному. Рубрика «Тайны вокруг нас», тысяч тридцать знаков. Проклятие, руки с ножницами, несущие смерть, мнение эксперта, фамилию и звание которого еще предстоит выдумать. Правда, такое напечатает разве что «Страшная газета» в спецблоке «666», где Костя по молодости лет получал свои первые гонорары. А что? Можно и сейчас, под псевдонимом, конечно. Парикмахерша-монстр, вольная и невольная убийца. То есть сначала невольная, а вот когда любимому сыну приспичило жениться… Значит, нужен еще один эксперт, лучше всего фрейдист. – Гр-р-р-р! – вполне в такт размышлениям отозвался шарпей, успевший оставить свой опасный пост и занять новый – возле дверцы. Да, статья практически готова, не хватало главного – названия. «Руки, несущие смерть» Костя отверг сразу и навсегда, вспомнив давнюю журналистскую шутку: «Смерть идет из простокваши». Проще надо, проще! И многозначительней. «Страшная месть», допустим. Сразу на ассоциации пробьет, контекст-подтекст включится. Или еще проще… – Твое, срамник! Как подошел отец, он даже не заметил. – Твое! – повторил бывший прокурор, протягивая сквозь открытое окно колоду карт. – Такую мерзость в доме не держу! Костя почувствовал, как краснеют уши. Игральная колода с веселыми девочками ему не принадлежала, но оказалась в отцовском доме не без его участия. Неделю назад, когда Николай Григорьевич ненадолго уехал к дальней родне в Москву, журналист завернул на дачу с тремя коллегами. Так, слегка расслабиться. Поутру стаканы вымыли, мебель расставили по местам, пустые бутылки взяли с собой. А колоду, видать, забыли. – Лет двадцать назад такое на статью тянуло, – ностальгически вздохнул отец. – Хорошее было дело в нашем политехническом!.. Еще вот… «Еще вот» оказалось связкой ключей, а точнее, связкой с массивным круглым брелоком из потемневшей бронзы. Даже не пытаясь понять, чье это добро, журналист опустил «еще вот» в карман. Шарпей по имени Бернард, всегда отличавшийся понятливостью, поспешил отойти от дверцы. Уже за воротами Костя понял, что название, которое он почти схватил за хвост, куда-то улетучилось. Он не слишком огорчился: «Страшная газета» – не его уровень. 3 – Гели Реф, – повторил шеф не без суровости. – И чего тебе неясно, Шевченко? Костя скривился – от задания за три версты несло «джинсой». Никому не ведомая фирма, якобы косметика, якобы салоны красоты. Неведомая – но с деньгами, вот и будущее интервью на первой странице проплатила. Гели Реф, видите ли! Наверняка какая-нибудь Гапка Рябоконь. Рифен… То есть Р ефеншталь из Хацапетовки! – Ты не рычи, не рычи! – понял шеф, умевший порой читать мысли. – Через полгода о ней всюду заговорят. У меня на такое нюх! С этим можно было не спорить – нюх у начальства определенно имелся. Особенно на «джинсу». |