Книга Джампер. История Гриффина, страница 32 – Стивен Гулд

Дорога до Понторсона заняла менее сорока пяти минут. Мы ехали по набережной, но шоссе ушло вглубь прежде, чем мы смогли увидеть Мон-Сен-Мишель.

— Это потом, — сказал Гарольд. — Сегодня не хочу туда ехать в любом случае. В будни там меньше туристов.

У нас было четыре дня.

А у Гарольда были четыре спальни в сером каменном коттедже с широкой шиферной крышей и обнесенный стеной сад. Все в саду выглядело бурым и пожухлым, но чистым, а клумбы аккуратно укрыты мульчей. В Портсмуте лежал туман, но к тому времени, как мы припарковали наш «Ситроен», солнце разогнало даже легкую дымку, и небо стало ярко-голубым.

Как мамины глаза.

Его дом находился не совсем в деревне. До нее еще минут пятнадцать топать. Я подумал, что можно было бы и пообедать. А Гарольд сказал:

— Вы только что пересекли границу с Нормандией.

— Она проходит не по реке? — Мост все еще виднелся впереди.

— Она была там в древние времена, а сейчас — на запад от реки. Здесь есть поговорка: Куэнон сошел с ума, вот почему Мон-Сен-Мишель оказался в Нормандии. Но в наше время Франция не зависит от капризов рек.

Он накормил нас рыбным судом и картофелем с салатом, и даже налил по пол бокала белого «Муска-де».

— Ну все, теперь проваливайте, а я вздремну. Чай в пять?

Мы гуляли вокруг деревни, и Генри показал нам большой трехэтажный дом с мансардными окнами, выглядывающими из шиферной крыши. Дом был обнесен стеной из камня и кованого железа.

— Тут водятся привидения, кстати!

— Да? Рассказывай!

— А что, разве не похоже?

— Согласен, согласен! Это похоже на декорации. Как дом с привидениями в Диснейленде. В Евродиснее тоже такой?

— Вроде бы. Называется «Усадьба призраков».

Мы обошли дом и двинулись дальше к реке, а затем — по прогулочной дорожке, которая тянулась до монастыря.

Благодаря солнцу все вокруг выглядело чудесно — и воздух был чистым и теплым, так что я снял куртку и обвязал вокруг пояса. На железнодорожной станции продавалось множество маленьких моделей аббатства, и я спросил продавщицу, скучающую молодую женщину, какую лучше купить — чтобы потренироваться в разговоре на французском. Она смотрела на меня как на сумасшедшего, но на вопросы отвечала охотно. А я тем временем спрашивал: «А вот если мне нужно кого-нибудь стукнуть, какая подойдет? А чтобы в кого-то запустить, какую посоветуете? А какую впарить нелюбимым родственникам?..»

Беседа заняла полчаса, и я даже почувствовал, как улучшается мое произношение. Она спросила, откуда я родом, и, к счастью, не перешла на английский, когда я ответил. Потом из аббатства приехал туристический автобус с кучей людей, которым нужно было чем-нибудь себя занять до отправления поезда. Они заполонили весь магазинчик. Я купил латунную модель монастыря среднего размера и открытку, и мы убрались подальше от толпы.

— Нет, твой акцент все еще отвратителен, — привередничал Генри.

— Но она меня прекрасно поняла.

— Торжество содержания над стилем. Твой словарный запас все еще больше моего. Я половины не понял.

— Я думал, ты учил французский в школе.

— Было время. В этом году я хожу на арабский.

— Ах, вот как!

— Выходит так, что родители специализируются на Среднем Востоке, ну и…

— И?

— Триша тоже. Она очень бегло говорит.

Я долго смеялся, пока он не побагровел и не пихнул меня в бок.

— Мы должны говорить исключительно по-французски, пока мы здесь.

Он заставил меня повторить медленнее и наконец понял.

Отныне мы говорили по-французски — до самого конца поездки. Кузена Гарольда это устраивало. Он говорил на языке свободно уже много лет, а Генри лишился возможности много болтать, хотя мы с кузеном Гарольдом и старались подключать его к нашим беседам.

На следующий день мы с Генри прошли пешком десять километров до замка и провели весь день, гуляя от террасы Готье до башни Габриэля, затем топтались на илистом берегу, хоть и старались держаться подальше от табличек с надписью «Осторожно, зыбучие пески!».

Я обсудил это с Генри, конечно же — по-французски. Он схватил камень, швырнул его на мокрый песок, и — блуп! — его засосало. Весьма быстродействующий зыбучий песок.

Я очень много рисовал, надоедая Генри, который снимал на камеру, и у меня получился неплохой набросок резной лестницы и статуи Святого Михаила, побеждающего дракона. Пока я рисовал, Генри надоело снимать, и он начал меня поторапливать, но я выиграл время, послав его в магазин за провизией.

Решив, что достаточно нагулялись, мы сели в автобус на железнодорожной станции и отправились обратно в Понторсон.

На следующий день мы помогали кузену Гарольду счищать листья с крыши. Я рисовал, а потом мы смотрели по телеку матч — «Манчестер Юнайтед». И все по-прежнему говорили только на французском.

К тому времени, как «МВ Бретань» вошел в Портсмут (кузен Гарольд приехал с нами, чтобы посмотреть, как мы пройдем паспортный контроль, и сделать кое-какие покупки), мое произношение намного улучшилось, а лексикон Генри расширился не менее чем на пятьдесят новых слов.

— Приедешь ко мне летом, и мы совершим настоящий прорыв — будешь разговаривать, как Грифф, — сказал кузен Гарольд, переходя наконец на английский, когда мы стояли в окошко для граждан Великобритании.

Пограничники сканировали штрих-код на паспортах, бросали взгляд на фотографии и говорили: «Добро пожаловать, добро пожаловать, добро пожа…» — терминал запищал, и два скучающих таможенника, прислонившиеся было к стене, неожиданно преградили мне выход к парковке, такси и автобусам.

— Мистер О’Коннер, боюсь, вам придется пройти с этими господами.

Черт!

— А что не так? — спросил я. — Мой паспорт просрочен?

Он покачал головой.

— Нет.

Кузен Гарольд и Генри были уже далеко впереди, но Генри дернул Гарольда за локоть, и они вернулись.

— В чем дело, офицер?

— Вы путешествуете с этим мальчиком, сэр?

— Именно. В качестве родителя, так сказать. А вы решили, что у него нет сопровождения?

— Нет, сэр. Мы получили распоряжение. Ему необходимо дать показания.

— Показания? Какие показания? Тогда мне придется позвонить его родителям!

— Я был бы удивлен, если бы вам удалось это сделать, сэр. Судя по информации в полученной нами ориентировке, их убили шесть лет назад. Мальчик исчез и с тех пор находился в розыске.

Генри хмурился, но когда все это услышал, его глаза полезли на лоб.

— Чушь! Папа Гриффа преподает информатику, а мама — французскую литературу.