Онлайн книга «Жизнь чудовищ»
|
Время просыпалось, разбуженное пеликаньими крыльями, вставало на дыбы, капризничало и бежало, чтобы потом снова бродить в полудреме по мокрой траве. Шло, никому не нужное и никем не замеченное, пока однажды не споткнулось о бортик пруда. – Я так и знала. Я давно знала, что с ними что-то не так. Вся рыба плавала вверх брюхом. Макс потрясенно смотрел на бледные животы, мелькавшие в мутноватой воде. – Они что, все умерли?! – «Катастрофа? Ядерная война?» Он не хотел и не собирался возвращаться, но сейчас ему стало страшно. – Они давно умерли. Сейчас просто стало видно. Макс присел на корточки, пристально вглядываясь в воду. – Смотри, они же шевелятся! – Да? – Хозяйка с сомнением поболтала ногой в воде. Рыбы шарахнулись в стороны. – Ну, шевелятся… Это ничего не значит. – И некоторые нормально плавают. – Макс кивнул на несколько рыбешек, снующих у самой поверхности. – Теперь нет смысла отгонять пеликанов. – Хозяйка присела на берегу. – Да и раньше не было. Какая разница – умереть от страха в мешке или просто так. Все равно они уже передохли. Разом больше, разом меньше… – Но не дохлые же! Посмотри… бодренько так плавают… – Бодренько кусают друг друга, бодренько рвутся к поверхности… поближе к пеликанам, – насмешливо подхватила Хозяйка. – Сдохли, понимаешь? Все! А кто еще живой – так это ненадолго… и их слишком мало. Не стоит возиться. – Жалко ведь… – Чепуха. – Я все-таки один из них. – Макс испуганно всмотрелся в ее холодное лицо. – Никто не заставляет тебя возвращаться, любимый… Тебе же лучше здесь. А они все умерли давно, они мертвые – мертвые глаза, мертвые мозги, мертвые руки. Плавают вроде стаей, а каждый – отдельно… Кого тут жалеть? Макс кивнул. Здесь хорошо, так уютно, и не надо думать… Это там – все подряд важно, а здесь – всего-навсего рыбы, бессмысленные губастые морды, бессмысленное существование. Зачем волноваться? Теплый соленый ветер издалека – чуть тревожный, приятно-бередящий… Соглашайся, Макс, соглашайся – пусть девчонка несет свою философскую пургу, зачем тебе спорить? Тебе не надоело каждый день размахивать рогаткой? – Главное, что мы любим друг друга, правда? Нам теперь не о чем жалеть… – Угу, – ответил он, зарываясь лицом в ее колени. Пахло цветами и немного рыбой. – Люся… Люсь! Прилив проспим! – Ну и что? – Она завозилась, обнимая его, устраиваясь поудобнее. – Люсь, давай просыпайся. Надо. – Спи… – Люська… – он зевнул, – проспим ведь пеликанов… Теплые нежные руки обхватывают, не пускают. Уткнуться бы в плечо, заснуть… Макс подскочил, как от удара, ошалело огляделся. По солнцу видно – до прилива еще часа три. Можно поспать. – Люся… – Угу… отстань… – Давай поставим будильник. – Не валяй дурака, я же сказала – плевать теперь на прилив. Хватит дергаться. И часов у меня нет. Спи. А ведь врет, есть у нее будильники, целая куча. И чего она уперлась, жалко ей, что ли? Чувствуя себя вором, Макс прокрался вниз по корявой сырой лестнице в крошечную комнатку с пыльным окошком под потолком. Попахивало плесенью, а часов было так много, что пришлось пробираться сквозь тиканье, обдираясь об острые углы звуков и цепляясь рукавами. Воздух стал густым и колючим, от тиканья во рту чесалось, как будто наелся нечищеных ананасов. Схватить будильник, круглый, ярко-красный, с самодовольной физиономией и смешным звонком-ушами. Осторожно выглянуть на лестницу. Старуха не должна появиться, но кто знает – вечно ее заносит в самые неожиданные места. Почему так страшно? Чего такого – одолжил у любимой девушки будильник… Макс скользнул на лестницу, аккуратно прикрыл скрипнувшую дверь. Наверху мелькнула тень. Он замер, с ужасом представляя, как скрюченные руки служанки забирают у него часы, как она поджимает губы и укоризненно качает головой. Колени стали ватными, вместо внутренностей образовалась засасывающая пустота. Обмирая, Макс вернулся к Люсе. Хозяйка спала. Она даже не шевельнулась, когда загремел красный будильник. Макс на цыпочках выбрался из комнаты – Хозяйка только вздохнула и перевернулась на другой бок. Макс подхватил корзину с галькой, рогатку и вышел из дома. Небо на западе уже стало сизым от заполнивших его птиц. Он стрелял и стрелял, отфыркиваясь от залепляющих лицо перьев, задыхаясь, чувствуя, как постепенно отнимается рука. Пеликаны захлебывались булькающими криками, били крыльями, но улетали. Последний камень… «Как она только справлялась одна?» – мелькнула мысль. Позади раздались ехидные аплодисменты. – Смотри, – кивнула Хозяйка на ближайший пруд, – даже пеликаны не хотят их. Кого ты спасаешь? Во взбаламученной воде лениво кружились рыбы, мелькали бледными брюхами. В этот раз их почти не стало меньше. – Они не мертвые! Они просто уснули, и ты это знаешь! Хозяйка пожала плечами. – Это не важно. Умерли или уснули – какая разница? – Конечно… тебе – никакой. Тебе просто надоело! – Мне не надоело, я просто устала. – И они устали. Они заснули! А ты можешь их разбудить, можешь, но не хочешь… Зачем тебе столько будильников? Хозяйка звонко расхохоталась, запрокинув лицо. Бессильно помотала головой, прикусила губу – глаза снова стали холодными и чужими. – Да, не хочу. Почему я должна за них волноваться? И, пожалуйста, не стреляй больше в пеликанов. Чем быстрее они доедят рыбу, тем лучше. – Т-ты… ты понимаешь, что ты говоришь? – опешил Макс. – Прекрасно понимаю. Пруды освободятся, и мы разведем в них кувшинки. Сейчас это нельзя сделать – рыбы съедят ростки. – Так добей сама! – Зачем самой, если есть пеликаны? – равнодушно улыбнулась Хозяйка. – Вытрави, перелови, съешь… Может, подавишься! – Милый, ну зачем ты злишься? Представь, как станет красиво! Мы будем гулять вечером среди прудов, любоваться цветами, и не будет этого рыбного запаха… – Мы не будем гулять. – Почему? – Я ухожу. – Уходишь? Обратно в свой мир, к этим ходячим мертвецам? – Она сжала кулаки. – Снова будешь плакаться пьяным девкам на одиночество? – Там хотя бы есть кому поплакаться. А я и здесь был один, какая разница… – Но мы же любим друг друга… Макс… – Я тебя не люблю. «Выкинула», – понял Макс, оглядевшись. В том мире не было ободранных электричек и сизых многоэтажек за стеклом. Единственный человек, оказавшийся в вагоне, походил на потрепанного бурной общажной жизнью студента. «Сам захотел вернуться», – пробормотал Макс, завороженно уставясь на бутылку портвейна в руках соседа. |