Книга Заледеневший, страница 18 – Джеймс Д. Тейбор

— Но ведь я же уезжаю через четыре дня. Стоит ли так хлопотать?

Мерритт, сделав важное лицо, пожала плечами:

— Эти правила спущены сверху, и мы им следуем. Так что, пожалуйста, делайте и вы то же самое.

По выражению лица Агнес было видно, что она считает встречу законченной. Но Халли так не считала.

— Мы можем поговорить об Эмили? Грейтер сказал, вам известны подробности ее смерти.

— А что он вам рассказал?

— Ничего. Он велел мне повидаться с вами. Правда, тон его был не вполне вежливый.

Мерритт понимающе кивнула:

— Грейтеру пришлось пережить тяжелые времена. Когда он прибыл сюда, то был отнюдь не в лучшей форме. Он слишком долго пробыл на полюсе, бедняга. — Мерритт поднесла к губам чашку с кофе.

— А что с ним произошло?

— Он был старпомом на атомной подводной лодке «Джимми Картер». В результате аварии в реакторном отсеке погибли три матроса. Возможно, авария произошла и не по его вине, но у капитана были более тесные связи с командованием. Все списали на Грейтера, и его карьера закончилась. А потом жена ушла от него к другому — к тому самому капитану, который бессовестно подставил Грейтера и загубил всю его жизнь. Вы можете поверить в такое?

— Он сам вам это рассказывал?

— Господи, да конечно же нет. Вы же встречались с ним. Этот мужчина говорит так, будто каждое его слово стоит десять долларов. Нет, эта информация дошла до нас из других источников. — Агнес посмотрела на свои руки, а затем подняла глаза на Халли. — Хочу дружески предупредить вас как женщина женщину: будьте осторожной с Грейтером.

— В каком смысле осторожной?

— Этот человек, хотя и не совсем в себе, не опасен, но и не без проблем.

— Вы хотите сказать, что, кроме ненависти к женщинам, у него есть и другие проблемы?

— О, да. Он одержимый.

— В клиническом смысле?

— Его, конечно, нельзя признать невменяемым. И я не думаю, что он скверный человек по своей природе. Но когда дело касается правил, он может стать маленьким Гитлером. Так что лучше не пытайтесь обойти его решения.

— Спасибо за предостережение, — поблагодарила Халли. — Ну а что в отношении Эмили?

Мерритт поскребла ногтем корпус стоящего на столике компьютера, словно желая соскоблить что-то прилипшее и чужеродное.

— Это сложно, поскольку надо соблюдать условия конфиденциальности. Вы же не являетесь членом ее семьи, поэтому я не могу…

— Все, что я услышу, останется в этих стенах. Обещаю.

— А почему вас так это интересует?

— Несколько лет назад мы с Эмили вместе работали в БАРДА, в структуре, действующей в составе Центра контроля заболеваний, и были близкими подругами.

— Этого я не знала. — Мерритт, казалось, удивилась и по каким-то непонятным Халли причинам даже огорчилась, услышав эту новость. — Да и никто из нас не знал об этом. Но дело в другом. Все, что произошло, очень печально. Эта молодая женщина была настолько милой и любимой всеми, у нее были отличные перспективы. Такая глупая потеря.

— Что вы хотите этим сказать?

— Возможно, это поможет вам понять, почему я не расположена говорить об этом. Самое печальное заключается в том, что Эмили убила себя.

Халли знала, что это ложь. Одновременно с этим она понимала, как важно до поры до времени сохранить в тайне ото всех то, что ей известно. Она приложила все усилия, чтобы изобразить на лице ужас и испуганно воскликнуть:

— Что вы говорите! Какой кошмар.

— Да неужто это самая трагическая новость, которую вы когда-либо слышали?

— Самоубийство? Эмили Дьюрант? Я не могу в это поверить.

— Я ведь не сказала, что это было самоубийство.

— Вы сказали, что она убила себя.

— Случайная передозировка наркотика. Это не одно и то же.

— А кто определил передозировку?

— Начальник станции, врач и я. Обнаружив ее тело, я написала докладную записку, поскольку Эмили работала под моим руководством. А другие должны были просто подписаться.

— А как вы обнаружили тело?

— Ее коллега, Фидо, начал волноваться, когда она не явилась в лабораторию. Он пошел к ней, постучал в дверь комнаты. Никакого ответа. Фидо позвонил мне и попросил выяснить, что стряслось. — Агнес покачала головой. — Дорогая моя, это было так ужасно. Эмили лежала на койке, из одной руки торчал воткнутый в вену шприц. В других местах на теле были видны следы инъекций, рядом валялись шприцы, флакончики с наркотиком. Это… это было просто жутко. Я совершенно непривычна к подобным вещам.

— А как вы обнаружили следы инъекций?

— Да она была почти голой, так что не заметить их оказалось попросту нельзя. Я не сильно разбираюсь в том, что касается наркотиков, но врач сказал, что они обнаружили на теле следы инъекций во всех местах, куда колются наркоманы.

— У меня серьезные сомнения насчет того, что Эмили была наркоманкой, — сказала Халли.

— Полюс меняет людей. Эмили провела здесь почти год. А вы только что прибыли.

— Все то время, пока мы работали вместе, Эмили никогда не употребляла наркотики. Она почти не пила. Еще обучаясь в колледже, она входила в число лучших лыжниц страны. Она всегда была в отличной форме.

— Честно говоря, здоровье Эмили ухудшилось за те несколько недель, что предшествовали ее смерти. Я это видела. Да и другие тоже.

— И в чем это выражалось?

— Бедная девочка выглядела усталой. Подавленной. Она почти ничего не ела. Стала забывчивой.

«Чтобы заметить все эти признаки, необходимо было пристально и неусыпно наблюдать за ней, — подумала Халли. — Выходит, главный научный работник станции занимался этим по доброте душевной».

— Мы называем это «стать поляризованной», — пояснила Мерритт. — Это состояние приходит после долгого срока пребывания здесь.

— Так почему бы ей было просто не уехать отсюда?

— Знаете, я тоже задавала себе этот вопрос. Но ей предоставили солидный грант. И у нее был подписан контракт. Разорви она его по причинам, связанным с психическим здоровьем… Думаю, дальше вам не надо рассказывать. Бедная Эмили. Это означало бы конец ее карьеры.

— Но, возможно, сохранило бы ей жизнь.

Мерритт как-то странно посмотрела на Халли.

— У вас еще вопросы по этой теме? — Тоном, каким были произнесены эти слова, она постаралась дать понять Халли, что та должна ответить «нет».

— А что это был за наркотик?

— Этого мы пока не знаем. Но — мне больно говорить об этом — здесь прямо как в «Ресторане Элис». К вашим услугам все что угодно.