Онлайн книга «Видоизмененный углерод»
— Им предстояло отвлекать наше внимание, пока твой приятель не взорвется, да? — Что-то в таком духе. — Насколько я поняла, детонатор был подключен к системе слежения за жизненными функциями организма. Ты кончаешь этого типа, а он — бух! — забирает тебя с собой. И меня тоже. А также эту дешевку, подручных. — А заодно разносит на куски свою оболочку и память полушарий, — кивнув, подтвердил я. — Очень аккуратно, ты не согласна? — Так в чем же был сбой? Я рассеянно почесал шрам над глазом. — Синтетик меня переоценил. Он рассчитывал, что я убью его первым же выстрелом, однако я промахнулся. Вероятно, после этого он расправился бы с собой сам, но я, пытаясь остановить пистолет-пулемет, изувечил ему правую руку. — Я снова отчётливо увидел, как оружие вываливается из раздробленных пальцев и с грохотом падает на пол. — И он уже не смог дотянуться до оружия. Наверное, лежал на полу, стараясь усилием воли заставить себя умереть, и тут услышал, что мы уходим. Интересно, какой конструкции у него была оболочка? — Надеюсь, от неё что-нибудь сохранилось для наших экспертов, — весело заявила Ортега. — Тебе же известно, кто это был, разве не так? — Он назвал тебя Ковачем… — Это был Кадмин. Наступила короткая пауза. Я смотрел на дым, кружащийся над разрушенным куполом. Ортега медленно сделала вдох и выдох. — Кадмин на хранении. — Уже нет. — Я искоса взглянул на неё. — Угостишь сигаретой? Она молча протянула пачку. Я вытряс одну сигарету, засунул её в уголок губ, прикоснулся к кончику зажигательной полоской и сделал глубокую затяжку. Движения слились вместе, условный рефлекс подпрограммы удовлетворения потребности. Мне не пришлось подключать сознание. Табачный дым проник в легкие ароматом духов любимой женщины. — Он меня знал. — Я выпустил дым. — И он знал историю про куэллистку. «Хватит, мать вашу», — это фраза, произнесенная повстанкой-куэллисткой Ифигенией Деми, когда её допрашивали с пристрастием во время беспорядков на Харлане. Иффи была напичкана взрывчаткой и разнесла целое здание. Это тебе ничего не напоминает? Ну а теперь скажи, кто из наших знакомых сыплет цитатами Куэлл не хуже уроженца Миллспорта? — Он же на храпении, Ковач, мать твою! Извлечь память полушарий с хранения невозможно без… — Без участия искусственного интеллекта. А вот с ИскИном такое возможно. И мне приходилось видеть это на практике. Центральное командование проделывало подобные штучки с нашими военнопленными на Адорасьоне. — Я щелкнул пальцами. — Вот так, раз и готово. — Так просто? — насмешливо спросила Ортега. Я пропустил её слова мимо ушей, втягивая дым в лёгкие. — Помнишь, когда мы находились с Кадминым в виртуальности, на небе мелькнуло что-то вроде молнии? — Я ничего не заметила. Хотя нет, погоди, теперь вспоминаю. Я решила, что это сбой. — Нет, не сбой. Молния прикоснулась к Кадмину. Отразилась на столе. После этого Кадмии пообещал меня убить. — Повернувшись к Ортеге, я слабо улыбнулся. Воспоминание о виртуальном разговоре с Кадминым было жутко отчётливым. — Не хочешь послушать настоящую легенду первого поколения обитателей Харлана? Сказку из другого мира? — Ковач, даже если использовать ИскИн, все равно потребуется… — Хочешь? Пожав плечами, Ортега поморщилась и, наконец, кивнула. — Валяй. Только сначала верни сигареты. Бросив ей пачку, я подождал, пока она закурит. Ортега выпустила струйку дыма. — Ну хорошо, давай. — Итак, слушай. Город, в котором я родился, Ньюпест, когда-то был центром текстильной промышленности. На Харлане есть такое растение, называется белла, растёт в море и на берегу. Если его высушить и обработать химическими реактивами, получится что-то вроде хлопка. В эпоху заселения Ньюпест стал беллахлопковой столицей Харлана. Условия труда на текстильных фабриках были плохими ещё тогда, а после того, как куэллисты перевернули все вверх ногами, они стали ещё хуже. Беллахлопковая промышленность пришла в упадок, началась массовая безработица, народ обнищал, а повстанцы не могли ничего с этим поделать. В конце концов они ведь были революционерами, мать их, а не экономистами. — Та же самая старая песня, да? — В общем, мотивчик знакомый. И тогда в трущобах, где жили рабочие текстильных фабрик, начали происходить жуткие вещи. Что-то вроде «Разбушевавшихся духов» и «Каннибалов с Китано-стрит». Затянувшись, Ортега выразительно кивнула. — Очаровательно. — Что ж, таковы неизбежные последствия тяжелых времен. А я хочу рассказать тебе историю Безумной Людмилы. У нас ею пугают детей, заставляя выполнять домашние дела и возвращаться домой с наступлением темноты. У Безумной Людмилы была небольшая беллахлопковая фабрика и трое детей, не желавших ей помогать. Всю ночь напролет они бегали по городу, играя в прятки, а потом днем отсыпались. И вот, как гласит легенда, однажды у Людмилы помутился рассудок. — Так, значит, она не была сумасшедшей? — Нет, просто постоянно жила в стрессе. — Но ты назвал её Безумной Людмилой. — Так называется легенда. — Однако если она не была сумасшедшей с самого начала… — Ты хочешь слушать дальше или нет? Уголки губ Ортеги дернулись. Она махнула мне сигаретой. — Продолжаю рассказ. Итак, однажды вечером, когда дети как всегда собрались уходить из дома, Людмила подсыпала что-то им в кофе. После того как они лишились возможности двигаться, — но, подчеркиваю, остались в сознании, — мать отвезла их на Митчемс-Пойнт и одного за другим бросила в мусорные баки. Говорят, крики были слышны на той стороне болота. — М-м, да… — Разумеется, полиция заподозрила что-то неладное… — Неужели? — …но не смогла ничего доказать. Детишки баловались нехорошими химическими препаратами и, по слухам, были связаны с местной якудзой. Поэтому их исчезновение никого особенно не удивило. — Ну и какова суть этой легенды? — Слушай дальше. Понимаешь, Людмила избавилась от своих бестолковых никчемных детей, но это ей не помогло. Ей по-прежнему был нужен кто-то, чтобы ворочать чаны, таскать беллахлопок по лестницам и так далее, а у неё не было денег. И что же она сделала? — Смею предположить, что-нибудь мерзкое. Я кивнул. — Людмила достала из мусорного бака кусочки перемолотых детей и нашила их на огромный трехметровый каркас. А затем, в ночь, отданную темным силам, она призвала тенгу… — Кого? — Тенгу. Это такой злой дух, наверное, ты бы назвала его демоном. Так вот, Людмила призвала тенгу, чтобы тот оживил каркас, и пришила его к нему. |