Онлайн книга «Сталь остается»
Рингил сделал было шаг к нему, но сдержался. — А вот теперь тебе лучше убраться отсюда, — негромко произнес он. Каад вышел. Может, прочел что-то в глазах Рингила. Может, понял, что ничего полезного из данной ситуации больше не выжать. Для него на первом месте всегда стояла политика. Гингрен, метнув в сына полный ярости взгляд, поспешил за гостем. Оставшись один, Рингил постоял немного, потом оперся о стол и уставился на пустую кружку. — Вот уж не подумал бы, что чай такой горячий, — пробормотал он с усмешкой и оглянулся, но девушка-служанка так и не появилась. Солнце уже взошло, и яркий свет резал глаза. Пойти поспать? Не приняв никакого решения, он вновь сел за стол и обхватил голову. Где-то в затылке жалобно умирал крин. В таком положении его и обнаружил спустя какое-то время — Рингилу показалось, прошли часы — Гингрен. — Ну, добился, чего хотел, — проворчал он. Рингил потер ладонями лицо и поднял голову. — Надеюсь. Не хочу дышать одним воздухом с этим уродом. — Клянусь Хойраном, ты меня утомил! Ты можешь наконец объяснить, что не так? — Что не так? — Рингил вскочил вдруг с табурета, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от Гингрена. — Он отправил Джелима на кол! — Да, пятнадцать лет назад. К тому же Джелим Даснал был выродком. Извращенцем. И… — Я тоже, отец. Я тоже был таким. — …заслуживал клетки. — Тогда я тоже! Она вырвалась из Рингила криком, та черная отрава, та неутихающая, щемящая боль, что загнала его когда-то в Гэллоус-Гэп, что сидела в нем, как больной зуб, который трогаешь время от времени, ощущая под ним копящийся гной. — Таков закон. — Чушь! — Но гнев выплеснулся, а после него ничего не осталось. Крин валил с ног, рассеивал внимание. Рингил вернулся на место, сел. — Ты прекрасно знаешь, что там все решала политика. — Голос его звучал глухо, равнодушно. — Будь Джелим Эскиатом, разве посадили бы его в клетку? Разве поступили бы так с Аланнором? Или Ратриллом? Или с кем-то еще? Или ты думаешь, что клетка грозит кому-то из тех садистов-насильников в Академии? — Не наше дело… — начал сухо Гингрен. — А, перестань. Всё, забыли. — Рингил опустил голову. — Не хочу, отец. Не хочу спорить с тобой из-за прошлого. Какой смысл? Если из-за меня у тебя сорвались переговоры с канцелярией, извини. — Дело не только во мне. Каад мог бы помочь тебе. — Мог бы, но не собирался. Он только хотел — вы оба этого хотели, — чтобы я держался подальше от Солт-Уоррена. Все прочее — для отвлечения внимания. Все это никак не поможет мне в поисках Шерин. — Думаешь, если попадешь в Эттеркаль, толку будет больше? Рингил пожал плечами. — Ее отправили в Эттеркаль, значит, и ответы надо искать там. — А оно того стоит? — Гингрен подошел к столу, остановился рядом с сыном. Дыхание у него было несвежее, наверное, от переживаний и недосыпа. — Кто она такая? Дочь какого-то купчишки, к тому же бесплодная и не слишком умная, раз вовремя не позаботилась о собственном благополучии. Да и родственница дальняя. — Понимания от тебя я не жду. Сам толком не понимаю. — Она уже порченый товар. Ты ведь понимаешь. Знаешь, как работает невольничий рынок. — Я сказал, что не жду… — Вот и хорошо. — Гингрен стукнул кулаком по столу, но как-то неуверенно, бессильно. — Удивительно, как человек, спасший этот мерзкий город от ящериц, может доказывать, что возвращение какой-то пустой бабы важнее поддержания стабильности того самого города, за который он сражался. Рингил посмотрел на отца. — Так выходит, все дело в стабильности? — Да. — Не хочешь объяснить поподробнее? Гингрен увел глаза. — Не могу. Таково решение совета и… — Ладно. — Рингил, прошу, поверь мне. Даю слово Эскиата. Со стороны может показаться, что ничего такого в твоих планах потревожить Эттеркаль нет, но уверяю тебя, опасность существует, и опасность эта такова, что легко затмит угрозу со стороны ящериц, которых ты сбросил с городских стен в пятьдесят третьем. Рингил вздохнул. Потер ладонями глаза — ощущение, что в них насыпали песок, не проходило. — В снятии осады, отец, моя роль невелика. И если уж откровенно, я бы сделал то же самое и для любого другого города, включая Ихелтет. Знаю, сейчас, когда мы с империей снова заклятые враги, такое говорить не принято, но что есть, то есть, а к правде я неравнодушен. Можешь назвать это манерностью. Гингрен выпрямился. — Правда — не манерность. — Нет? — Собрав последние силы, Рингил поднялся. Зевнул. — А по-моему, она здесь так же непопулярна, как и в те времена, когда я уезжал. Забавно, тогда все твердили, что за нее-то мы и сражаемся. Помимо прочего. За свет, справедливость и правду. Именно так и говорили, я хорошо помню. Несколько долгих секунд они стояли, глядя друг на друга. Потом Гингрен шумно вздохнул и поморщился, как от боли. — Значит, все-таки собираешься в Эттеркаль? Вопреки всему, что я тут говорил? — Собираюсь. — Рингил наклонил голову так, что в шее что-то щелкнуло. — И передай Кааду, чтобы не пытался мне помешать. Гингрен выдержал его взгляд, потом кивнул, словно в чем-то удостоверившись. — Знаешь, мне он нравится не больше, чем тебе. Не больше, чем любая беспородная дворняжка. Однако порой и дворняжки бывают полезны. — Наверное. — Мы живем не в самые благородные времена. Рингил выгнул бровь. — Ты так считаешь? Очередную паузу нарушил звук, который, учитывая, что губы у Гингрена были сомкнуты, мог быть смехом. Рингил постарался скрыть изумление. Отец не смеялся в его компании чуть ли не двадцать лет. В конце концов он все же позволил себе тень улыбки. — Я, пожалуй, лягу. Гингрен кивнул и снова вздохнул с болезненной миной. — Знаешь, я… — Он покачал головой. Развел беспомощно руками. — Ну, ты понимаешь… Все было бы по-другому, если бы ты… — Не отсасывал у мужиков. Да, понимаю. — Он направился к двери, быстро миновав отца, чтобы не видеть, как скривилось от отвращения его лицо. Пройдя мимо, остановился и прошептал: — В том-то и проблема, что мне это нравится. Отец вздрогнул, словно ему отвесили пощечину. Рингил вздохнул, затем ткнул Гингрена кулаком в грудь и плечо. — Не переживай. У тебя есть еще два сына. У них с этим порядок. Ты можешь ими гордиться. И дрались они неплохо. Гингрен ничего не сказал, ничего не сделал и даже не вздохнул. Как будто превратился в статую. А Рингил убрал руку с отцовского плеча и побрел к выходу. |