Онлайн книга «Похититель секретов»
– Значит, вы из Канады? – Он выпускает дым через широкие ноздри плоского носа. Черная кожа на фоне снега кажется еще чернее. – Да. Журналист. А ты откуда? Я более-менее правдоподобно имитирую процесс курения. – Из Франции. То есть вообще-то из Сенегала. Приехал в Париж, но работы не нашел, вот перебрался сюда… Одной затяжкой дворник скуривает сигарету на четверть. – Я как раз пишу о трудовой миграции. Могу и о тебе написать. Он качает головой. – Зачем? Лучше не будет, только хуже. Я когда вас увидел – подумал, что еще один полицейский… – Еще один? Они что, часто сюда ходят? – Последний месяц часто. Там человека нашли – без сознания… Сенегалец показывает рукой куда-то в сторону. – Да ну?! И что с ним произошло? На черном лице отражается недоумение. – Не знаю. Но никакого криминала не было. Не убили, не ограбили. А полицейские все ходят, все расспрашивают… На место происшествия выходили и Ивлев, и ребята из службы охраны посольства, и Малахов. Всех их, очевидно, сенегалец относит к полиции. Крохотный окурок летит в только что насыпанный сугроб, дворник опять берется за лопату. И замирает, видя перед лицом… нет, не ствол пистолета, что за глупости! Обычную купюру достоинством в десять евро. – Покажи мне место, где нашли этого несчастного. Может быть, получится интересная статья. Читатель ведь любит загадки! Лопата летит вслед за окурком и втыкается в сугроб, как широкое сенегальское копье. – Пойдемте. У каждого своя работа… Выглянуло тусклое, как старый пятак, зимнее австрийское солнце. Сразу же послышалось чириканье повеселевших птичек. Мы неспешно движемся по заснеженной аллее, я проваливаюсь по щиколотки в холодную белую вату. В меховых полуботинках становится мокро. – Почему здесь никто не убирает?.. – Зачем? Само растает… Вполне знакомый мотив. Судя по всему, очищать эту аллею должен именно мой новый друг. – Тоже правильно! – одобряю я, чтобы усилить расположение сенегальца. Тот запрокинул голову к солнцу и широко улыбается. – Как тебя зовут? – спрашиваю я, укрепляя дружбу. Ибо ничто так не располагает человека, как интерес к его делам. Впрочем, из этого правила есть много исключений, но касаются они, в основном, нашей специфичной работы. – Ифрит. – Ифрит? Это джинн, который сидел в кувшине?! – вспоминаю я сказку про старика Хоттабыча. Мой спутник качает головой. – Не обязательно именно тот. Это имя могучего духа. Оно должно принести счастье… – Это хорошо… А что для тебя счастье? Ифрит задумывается, но не надолго. – Найти хорошую работу, получить вид на жительство, вызвать сюда Маргет и родить с ней десять сыновей. – Десять?! – Десять, – убежденно повторяет сенегалец. «Бедная Вена!» – думаю я. А вслух говорю: – Надеюсь, у тебя все получится… Звучит не очень искренне, но Ифрит благодарно кивает. Мы прошли с километр, а может и больше. Аллея заканчивалась, упираясь в невысокую гору с небольшим, явно заброшенным замком наверху. – Вот здесь его нашли, – черный снаружи и розовый внутри палец показывает под толстый дуб с обнажившимися корнями. Да, именно здесь – я видел фотографии. Снега тогда не было, и Виталий Торшин лежал ничком на черной земле, вытянув вперед правую руку. – А что там? – я киваю на замок. – Там нехорошее место, – мрачнеет дворник. – Нечистая сила там… – Какая такая нечистая сила?! Он пожимает плечами. – Никто не живет, а ночью, бывает, свет горит… Страшные истории рассказывают… – Кто рассказывает? Жест повторяется. – Люди говорят: там призраки… Волк и карлик. Я здесь недавно, и то слышал… У-у-у-у… У-у-у-у! Приставив ладонь ребром ко рту, он изображает вой собаки Баскервилей. – Ну, расскажи мне про призраков, может, испугаюсь… Я вновь достаю сигареты, и мы закуриваем для дальнейшего сближения. Хотя куда больше – мне кажется, что мы и так уже почти родственники… Но мой чернокожий родственник, хотя и курит богатырскими затяжками, про замок рассказывать не хочет и ни на какие увещевания не поддается. Он снова тычет своим двухцветным пальцем в корни дуба. – Я лучше другое расскажу… Никому не говорил, а вам скажу… Это из-за женщины все получилось… – Из-за какой женщины?! – Не знаю… Только он не один был, с женщиной… Они мимо прошли, еще светло было… Я хорошо рассмотрел… Можете написать, только про меня не надо… – Ты что, брат, обижаешь! – я обнимаю своего родственника за плечи. – А что за женщина? Как она выглядела? Сенегалец расплывается в белозубой улыбке, словно черный рояль распахнул широкий ряд белых клавиш. Так он несколько минут назад улыбался солнцу. – Красивая! Улыбка вдруг исчезает, словно в рояле неожиданно захлопнули крышку. Ифрит освобождается от родственных объятий и напряженно смотрит за мою спину. Я оборачиваюсь. Ничего страшного там нет. Только человек, замерший в конце аллеи. Он смотрит в нашу сторону. Широкая куртка и капюшон скрывают очертания фигуры. – Я должен идти, – говорит сенегалец. – Мне не следовало прекращать работу. Могут быть неприятности… – Какие неприятности, дружище? Из-за такой ерунды? Но у Ифрита явно испортилось настроение. – Никогда не следует много болтать, – мрачно говорит он. – Особенно в чужой стране… Не прощаясь, сенегалец уходит. Я хочу рассмотреть незнакомца, который так его напугал. Но в конце аллеи уже никого нет. * * * У входа в рыцарский зал замка Хоффбург рыцарь на коне встретил меня копьем. Хорошо, что турнирным – с разлапистым трилистником вместо смертоносного острия. Конь накрыт толстой клетчатой желто-красной попоной, смягчающей удар, грудь всадника тоже прикрыта мягким желто-красным квадратом. – Папа, а они живые? Навстречу шла типичная австрийская семья: родители, явно разменявшие сороковник, и мальчик лет восьми, в круглых очках. Здесь поздно женятся и поздно заводят детей, точнее, одного ребенка, который от своей «переспелости» страдает либо плоскостопием, либо близорукостью, либо чем-то еще. Ничего, если мечты моего друга Ифрита исполнятся, он вам поправит демографическую ситуацию! Впрочем, его соотечественники уже успешно это делают… |