Книга Разгадай мою смерть, страница 19 – Розамунд Лаптон

— Мы остановились на том, что вы обнаружили в спальне Тесс постороннего человека.

— Да.

Воображаемый галстук мистера Райта завязан, мы возвращаемся к работе. Он цитирует мои последние слова:

— «Какого хрена?!»

Мужчина обернулся. Несмотря на холод в квартире, его лоб блестел от пота. Овладев собой, он заговорил. Итальянский акцент — намеренно или нет — звучал игриво.

— Меня зовут Эмилио Коди. Извините, если напугал.

Я сразу догадалась, кто он, и почувствовала исходившую от него угрозу, то ли потому, что подозревала этого человека в убийстве, то ли просто так. Видишь ли, в отличие от тебя я нахожу южноевропейскую сексуальность — смуглую кожу итальянцев и четко очерченную, мужественную линию подбородка — скорее недоброй, нежели привлекательной.

— Вам известно, что Тесс мертва? — спросила я и сама поняла нелепость своего вопроса. Пошлая фраза из театрального диалога, которую я к тому же не сумела произнести. Но потом я вспомнила цвет твоего лица — цвет смерти.

— Да, я видел сюжет в новостях. Ужасная, ужасная трагедия.

Присущая голосу Эмилио мелодичность пленяла, хоть и противоречила смыслу его слов, а я вдруг подумала, что пленять — значит не только очаровывать, но и обманывать, завлекать в сети.

— Я пришел за своими вещами. Вам может показаться, что я слишком тороплюсь, что это неприлично…

Я перебила его:

— Вы знаете, кто я?

— Наверное, подруга?

— Сестра.

Эмилио бросило в жар. Он попытался скрыть свою нервозность, но его выдал голос.

— Прошу извинить за вторжение.

Он шагнул к двери, однако я преградила ему путь:

— Это вы ее убили?

Глупо, конечно, только ведь и я не героиня безупречно выстроенного детективного романа.

— Понимаю, у вас большое несчастье… — забормотал Эмилио.

— Вы настаивали, чтобы моя сестра сделала аборт! — опять перебила я. — А потом решили избавиться и от нее тоже?

Эмилио опустил на пол то, что держал под мышкой, — это оказались твои холсты.

— Вы сейчас сильно расстроены, и это вполне объяснимо…

— Убирайтесь! Проваливайте к черту!

Я орала, изливая на него свое безобразное горе, визжала и рычала даже после того, как Эмилио ушел. Через распахнутую парадную дверь в квартиру ввалился заспанный Эмиас.

— Я услышал крики…

Я молчала. Он посмотрел на меня и все понял без слов. Плечи Эмиаса поникли, старик отвернулся, не желая, чтобы я видела его скорбь.

Зазвонил телефон. Я дождалась, пока сработает автоответчик. «Привет, это Тесс».

На мгновение законы реальности пошатнулись, и ты ожила. Я рванулась к трубке.

— Дорогая? Ты меня слышишь? — встревоженно произнес Тодд.

Твой голос оказался всего лишь приветствием, записанным на пленку автоответчика.

— Беатрис?

— Ее нашли в общественном туалете. Она пролежала там пять дней. Одна.

В трубке повисла тишина: в сценарий Тодда новость не вписывалась.

— Я прилечу, как только смогу.

Тодд был моим спасательным кругом. За это я его и выбрала. Что бы ни случилось, я могла на него рассчитывать.

Я взглянула на полотна, забытые Эмилио. На всех без исключения была твоя обнаженная фигура. В этом плане ты не страдала застенчивостью, не то что я. По всей вероятности, картины писал Эмилио. И на каждой твое лицо было отвернуто в сторону.

— Наутро вы пошли со своими подозрениями к детективу Финборо? — спрашивает мистер Райт.

— Да. Он сказал, что Эмилио поступил крайне бестактно, но не более того. А еще добавил, что коронер запросил протокол вскрытия и что следует дождаться результатов, прежде чем делать поспешные выводы или предъявлять обвинения.

Спокойная, размеренная речь детектива привела меня в бешенство. Возможно, в своем неустойчивом психическом состоянии я просто завидовала его уравновешенности.

— Я надеялась, что сержант Финборо хотя бы задаст Эмилио Коди вопрос, где тот находился в день убийства. Детектив же сказал, что дата смерти Тесс будет установлена только в ходе вскрытия.

Мисс Влюбленная Секретарша приносит минеральную воду, и я рада нечаянному перерыву. Почему-то очень хочется пить. Я жадно глотаю воду, попутно замечая сперва перламутрово-розовый лак, которым покрыты ногти секретарши, потом — обручальное кольцо на безымянном пальце. И почему я вчера обратила внимание только на левую руку мистера Райта? Мне становится жаль супруга Влюбленной Секретарши: не изменяя мужу на самом деле, жена мысленно наставляет ему рога с девяти до половины шестого каждый будний день.

— Спасибо, Стефани, — с улыбкой благодарит мистер Райт.

Его улыбка лишена какого-либо подтекста, но подкупает своей искренностью и именно из-за этого может быть истолкована неправильно. Дождавшись, пока Стефани удалится, я продолжаю:

— И я решила сама поехать к Эмилио.

Я снова возвращаюсь в то рваное прошлое. Перламутровый лак и обручальное кольцо немного прибавляют мне уверенности.

Я вышла из участка. В душе, прорывая пелену усталости, кипел гнев. Сержант Финборо сказал, что точная дата твоей смерти пока неизвестна, а я уже знала, что тебя убили в четверг. Ты рассталась с Саймоном у озера в Гайд-парке, как он и говорил, но из парка ты не вышла. Все остальное не имело значения.

Я позвонила в твой колледж. Секретарша с немецким акцентом сухо информировала меня, что Эмилио работает на дому, проверяет курсовые. Услышав, что я — твоя сестра, она смягчилась и дала мне его адрес.

По дороге я вспоминала наш с тобой разговор о том, где живет твой любовник.

— Понятия не имею. Мы встречаемся либо в колледже, либо у меня.

— Что же он в таком случае скрывает?

— Да ничего, мы просто не обсуждали эту тему.

— Думаю, он живет где-нибудь в Хокстоне. Модное местечко, как раз для среднего класса, плюс соседство с бедными кварталами, которое придает ему дополнительный шик.

— Ты терпеть не можешь Эмилио, верно?

— А стены, как положено, расписаны граффити, для поддержания образа городских джунглей. Скорее всего по ночам твой приятель выходит на улицы с баллончиком краски, чтобы район сохранил «самобытность» и не превратился в обыкновенное место обитания молодых мамаш и клерков со средним доходом. Соседи наверняка ему благодарны.

— Чем он перед тобой провинился?

— Даже не знаю. Может, просто затащил в постель мою младшую сестру, сделал ей ребенка и отказался от всякой ответственности.