Онлайн книга «Рок-н-ролл под Кремлем»
|
Соскочил, вернулся под козырек. Уехал следующим автобусом. Через две остановки он вышел, повернул во дворы, дошел до здания школы, огороженного высокой сеткой. На северной стороне, обращенной к кольцу тридцать девятого автобуса, секция ограды была сломана и просто приперта к опоре. Вульф прошел через этот лаз, очутившись в заросшей сиренью части внутреннего школьного двора, служившей учащимся чем-то вроде курительной комнаты и мужского клуба. Похоже, Вульф хорошо знал это место, потому что, продравшись через кусты, он безошибочно вышел к потайной скамейке, изрезанной ножами и покрытой следами от окурков. Он открыл сумку и достал оттуда некое устройство, видом напоминающее крохотный транзисторный радиоприемник. Но это был не приемник, а микродиктофон, каких тогда не имели даже ушлые репортеры «Рейтер» и «Ассошиэйтед Пресс», работавшие в начале семидесятых с массивными «бобинниками». Вульф прикрыл диктофон от дождя полой своей ветровки и надавил пальцем на скрытую кнопку. Открылась квадратная крышка на панели устройства, внутри лежала магнитная кассета размером меньше, чем спичечный коробок. Вульф внимательно осмотрел ее, вставил обратно и нажал кнопку голосовой активации. Диктофон он положил в карман и негромко продекламировал: – Когда же, наконец, восставши… Из сна, я снова буду – я… Простой индеец, задремавший… в священный вечер у ручья… Он извлек диктофон из кармана, прослушал запись. Первое слово записалось с середины, на глухих согласных звук немного расплывался, но в общем и целом слышимость была на уровне. Вульф снова спрятал диктофон, сел на скамейку. Сел и замер, как ящерица на мокром и скользком валуне. Сырость пробирала до костей, но он умел терпеть, особенно когда ждет. Тихо стучал по листьям дождь. Гудели машины на проспекте, и этот ритмичный гул можно было принять за шум крови в висках. Со стороны жилого массива доносились голоса, но они были далекими и расплывчатыми, как радиопередача из Люксембурга. Через десять минут послышались шаги и шорох листвы. К скамейке подошел молодой человек в легкой болоньевой куртке. – Добрый вечер. Дядя Коля велел передать вам привет, – сказал молодой человек. Его лицо было скрыто под капюшоном, голос прозвучал глухо и не совсем внятно. Возможно, он просто волновался. Он и должен был волноваться. Ведь это у Кертиса Вульфа подобных ситуаций было много, а у этого юнца – первая. – Добрый, – ответил по-русски Вульф и встал со скамейки. – От хорошего человека хорошие вести слышать всегда приятно. Они пожали друг другу руки. – Меня зовут Курт, – сказал Вульф. – Для русского языка и уха это привычно. Можете звать меня дядя Курт… – Очень приятно. – Присаживайтесь. Как поживает дядя Коля? – Да ничего вроде… Нормально. – Карбюратор своей «Волги» починил? – Наверное. Ездит. – Он еще не продал дачу? – Да вроде нет… – Мариночка поступила в МГУ? – Не знаю. Вроде сдала… Теперь конкурс… – А у Нины Степановны как с давлением? – Да сейчас вроде нормально, не жалуется… – А ты уже погоны обмыл? – Конечно. Выпускной отгуляли… – Где служить будешь? – Вначале где-нибудь в глуши. А потом посмотрим… – Полигон? – И все-то вы знаете! Кертис Вульф пожал широкими плечами и оставил реплику без внимания. – Да, далеко тебя загнали. Без поддержки оттуда будет очень трудно выбраться… Дядя Курт сочувственно покачал головой. Молодой человек воспользовался паузой и от светской беседы перешел к делу: – Дядя Коля сказал, что вы можете мне помочь с деньгами… – Да, конечно. Дядя Коля всегда говорит правду. Вульф пристально посмотрел на собеседника. Потом поднял руку и по-хозяйски уверенным жестом убрал капюшон с его лба. Парень невольно отшатнулся. Он был очень молод и довольно красив – тонкий прямой нос, волевой подбородок, широко распахнутые синие глаза, четкая линия рта. Вид немного портили короткий вертикальный шрам над верхней губой, полученный в какой-то очень давней драке, да казенная стрижка под полубокс, выдающая причастность своего хозяина к Вооруженным Силам или серьезному спортивному клубу. Парень был уже подготовлен к тому, что должно произойти. Резидент нелегальной сети в Москве имел псевдоним «Паук» за умение плести тонкую клейкую паутину. Очень прочную паутину. – Как-то это все неожиданно… Почему вдруг такая срочность… Это он говорил для себя. Не то успокаивал сам себя, не то оправдывался перед самим собой. – Что ж тут необычного. Дяде Коле срочно понадобились деньги. Дело житейское. – Нет, очень странно… Молодой человек явно мотивировал предстоящую капитуляцию. Дескать, у него не было другого выхода. Так сложились обстоятельства. Значит, обстоятельства и виноваты… «Нет, братец, не обстоятельства! Ты сам во всем виноват! Забыл, что тебе говорили командиры? Забыл присягу? Не надо давать окружающим никаких зацепок, тем более – поводов для вербовочных подходов! А ты сам сел на крючок, да так, что раздвоенное жало торчит у тебя изо рта!» Но говорить агенту горькую правду нельзя – напротив, ее надо постоянно подслащивать. И поддерживать убеждение, что да, во всем виноваты обстоятельства! Кертис Вульф похлопал парня по плечу. – Ты зря обижаешься на дядю Колю. Я немного знаю твою историю. Ведь дядя Коля – твой старший товарищ, наставник, друг и благодетель. Это устаревшее слово, ты, конечно, встречал его у Диккенса. Но очень точное! Это ведь он приютил, обогрел и выпестовал тебя в этом огромном, чужом и не очень добром городе… Человеку с периферии, особенно молодому человеку, без поддержки тут не выжить! Вульф достал из внутреннего кармана маленькую фляжку с виски, открутил крышку и протянул собеседнику. Получив молчаливый отказ, отпил прямо из горлышка. – Дядя Коля терпеливо объяснял тебе, желторотому, что, как и почем в этой жизни… Ты ел и ночевал у него, когда уходил в увольнения, а ведь другим иногородним некуда было деваться, и они томились все выходные в общежитии! Он приглашал тебя с друзьями на дачу, устраивал вечеринки дома, когда на дачу уезжала Нина Степановна… Благодаря этому у тебя на курсе был авторитет, как у детей полковников и генералов! Он даже договорился с начальником факультета, когда тебя хотели отчислить за драку в кафе… Парень удивленно вскинул на него глаза. – Я только заступился за девушку, – медленно произнес он. – Но откуда вам… – Кстати, о девушке. Варенька? Машенька? Светочка? Наденька?.. – Вульф как-то нехорошо, даже брезгливо рассмеялся. – Какая разница! Главное, что у тебя не было никаких шансов заполучить ее. Никаких. Не обижайся, это объективная оценка. Провинциал, в Москве ни кола ни двора, родители – абсолютно безвестные люди и, как все честные труженики, абсолютно нищие. Так? Девушка – красавица, стройная фигура, острый ум, целеустремленность и четкая установка на жизненный успех. Она хочет остаться в Москве и жить богато и красиво. Разве можно ее за это осуждать? За нею ухаживали и сокурсники – упакованные московские ребята с обеспеченными родителями, и спортсмены, и детки крупных провинциальных начальников… Ты разве мог с ними тягаться? |