Онлайн книга «Татуированная кожа»
Теперь Володя заметил над шрамом мертвый блеск стекла. – А меня в армию не взяли, теперь и в институт не возьмут! Всю жизнь в ментовке на учете, да слесарить на автобазе за семьдесят рэ... –Ну пока... – Пока... Вялое рукопожатие, и они идут дальше. – Вот как раз то, про что ты базарил, – хмуро процедил Фильков. – Это за него я зону топтал... – Так это ты ему глаз выбил?! – Ну. Что я, хотел, что ли? Случайно вышло, по пьяни... – Фильков сплюнул. – Вишь, он до сих пор недоволен... А я доволен? Четыре года отмотал, на взросляке полтора! Хотя на малолетке еще хуже... А теперь судимость на всю жизнь. Так чего мне радоваться? Я за его глаз уже десять раз расплатился... Володю покоробило, интерес к Филькову мгновенно пропал. Малограмотный кугут без человеческих чувств. И ботинки у него никогда не чищены... Хотелось повернуться и уйти, но без повода было неудобно. Надо дойти до конца Брода и там сесть в троллейбус... Настроение у Филькова тоже испортилось. Они шли молча. Володя рассматривал гуляющих. Много придурков в выходящих из моды расклешенных брюках. Некоторые сделали еще и встречную складку от колена, а самые дурные повшивали туда всякую фигню – пуговицы, блестящие кружки, бубенчики. Один даже разноцветные лампочки из гирлянды вставил, батарейку к яйцам привязал, что ли? Девчонки в коротких юбках, некоторые в облегающих икры тонких сапогах из глянцевой клеенки. Говорят, они дорогие... Да и не достанешь нигде. Как и джинсы. Не перешитые рабочие штаны с блестящими заклепками – «техасы», а настоящие американские ковбойские джинсы. Он хотел себе такие, но Погодин сказал, что у спекулянтов они стоят под две сотни! – Гля, Иранец! – Фильков, оживившись, показал на смуглого худощавого человека лет сорока пяти. – Его в Иране приговорили к расстрелу, а он к нам сбежал. Квартиру сразу дали, «Волгу», пенсию хорошую... Человек выглядел весьма импозантно: явно импортные темные очки, безукоризненно сидящий костюм, белая сорочка с расстегнутым воротником, аккуратный ежик седых волос, уверенная неторопливость, с которой он осматривал всех вокруг. В его облике действительно было что-то «ненашенское». – Он тут молодых чувих снимает, лет по шестнадцать. Ведет в кабак, поит допьяна, потом тащит домой, дает проблеваться, сажает в ванну, купает, а потом в койку на всю ночь... А на другой день – новую, – Фильков восторженно хехекнул. – А чего, бабки есть... Вольф хотел спросить, за что иностранца приговорили на родине и почему ему так вольготно живется здесь, но его отвлек громкий взрыв визгливого смеха. Облокотившись на полосатый парапет, два парня в клетчатых, расстегнутых до пояса рубахах корчились от хохота. – Ты сам видел? – вытирая слезящиеся глаза, спросил один, и Володя рассмотрел, что это не просто парень, а известный всему городу король центровой шпаны по кличке Кент. – Зуб даю, – бился в коликах второй. – Рядом стоял... – Здорово, Иван, – Фильков протянул Кенту руку, как равный равному. Почти как равный. – Филек, ты сейчас обоссышься, – простонал Кент и глубоко втянул воздух, успокаиваясь. – Ирку Приму знаешь? – Ну? – Ее сейчас какой-то цыган драл на Индустриальной! Прям на улице, на лоток от мороженого нагнул... А кругом толпа стоит и смотрит, вот Мотря стоял... Он снова зареготал, но тут же надсадно закашлялся. – А она чего? – ухмыльнулся Фильков. – Она в полном умате, – сквозь смеховую истерику отмахнулся Мотря. – Потом юбку опустила и пошла, как ни в чем не бывало... Только кто-то ментов вызвал, ее через квартал повязали... Резкий сухой хлопок оборвал смех – Мотря взвыл и резво вскочил с парапета, обеими руками схватившись за ягодицы. – Я тебе покажу «ментов»! – молодой сержант чуть потряхивал раскладной дубинкой. Черный набалдашник угрожающе подрагивал. – Ты что?! Там же стержень железный, у меня кожа лопнула! – голос Мотри дрожал от боли и возмущения. – А ты не садись на ограду! – отрезал сержант и строго осмотрел всю компанию. – Быстро валите отсюда, а то всем навешаю! – Уже уходим, начальник! – Кент ловко подхватил стоящую на земле сумку и дернул Мотрю за локоть. – Не спорь с милицией! Слышал, что тебе сказали? Быстро идем... – И, удалившись на некоторое расстояние, добавил: – Чего выступаешь? Чтоб повязали? Забыл, что мы не пустые? – Потом он подмигнул Филькову. – Сейчас выпьем, у нас есть бутылка. Одно дело надо обмыть... Они завернули за угол и вышли на плохо освещенную Индустриальную. – Вон на том лотке, да, Мотря? – снова развеселился Кент, но его приятель озабоченно приспустил штаны и, изогнувшись, рассматривал белую, перечеркнутую красным рубцом задницу. – Вот сука! Ты посмотри, что он сделал! – Садись на плечи, – неожиданно сказал Кент Володе и нагнулся. – Стакан достанешь... Стакан был припрятан наверху высоченной, наглухо забитой двери, пропахшей пылью и шершавящейся облупившейся краской. Если верить матери, то на нем должны были кишеть мириады опаснейших микробов. Но Кента это не заботило. Он быстро откупорил бутылку «Агдама» и нетерпеливо плеснул первую порцию. – На, пей! – Кент протянул стакан Володе. Он попятился. – Не-е-а... Я не пью. – Точно не пьет? – спросил Кент у Филькова, протягивая стакан ему. – Точно. Молодой еще. Давай ты, мне потом чуть-чуть нальешь... – Гля-я-д-и-и, какие гордые! Ну, нам и лучше – больше достанется... Кент и все еще мрачный Мотря мгновенно опустошили бутылку, Фильков приложился для компании. – Это кто? – Кент показал на Вольфа, будто только что его увидел. – Со мной боксом занимается, – пояснил Фильков и, зажав одну ноздрю, шумно сморкнулся. – Пацан правильный. Зуба знаешь? – Это какого? – Кент прищурился. – Кильдюмского, что ли? – Ну. Он сегодня хотел одного парня пришить, а пацан ему палку не дал. Тот его чуть не придушил. – Фуфло этот Зуб, чертяка. Тебе сколько лет? Четырнадцать? Можно «на дело» смело идти – не посадят. Если без мокрухи, конечно. Кент добродушно улыбнулся влажными губами. – Джинсы нужны? – Какие джинсы? – не понял Володя. – Хорошие. Всего за тридцатку. Кент открыл сумку, порылся, доставая то кроссовку, то женское платье, то махровую простыню, наконец вытащил то, что искал. – Во, гляди! Как раз на тебя... – У меня денег нет... – сказал Володя, чтобы от него отвязались. – Ничего, бери, потом принесешь. – Какой «потом»! – вмешался оправившийся от обиды Мотря. – Потом пусть жрут суп с котом! Пусть сразу бабки тащит. А то раздадим все в долг, а сами будем лапу сосать? |