Онлайн книга «Татуированная кожа»
– Внимание, салаги, вы приводитесь к стариковской присяге! – объявил голый по пояс, атлетически сложенный чернявый парень с широкими усами под крупным, слегка обвислым носом. Это был сержант Шмелев из второго взвода. В кедах, трико и с армейским ремнем в руке, он походил на дрессировщика. – Киря, сделай торжественное освещение! Крепыш, разбудивший Вольфа, зажег висящую на стене керосиновую лампу и выключил электричество. Пляшущий на фитиле желтый огонек вмиг придал происходящему нечто театрально-зловещее: таинственный полумрак, лица с темными провалами вместо глаз, длинные подвижные тени... – Вот так лучше. Ну, кто первый? Добровольцу поблажка! – Я первый! – вызвался Иванников. И, не глядя ни на кого, пояснил: – Какая разница – раньше, позже... Отстрелялся – и свободен. – Молодец, салага, сознательный! – похвалил Шмелев. – Толк из тебя выйдет. Только не знаю, что войдет... Лезь на тумбочку, бери швабру, присягу и читай с выражением! Выполняя приказы, Иванников, с трудом удерживая равновесие, взобрался на тумбочку, в одну руку ему дали швабру, в другую – какой-то листок. Держа швабру как автомат в положении «к ноге», он принялся читать: Я, салага, бритый гусь, Я торжественно клянусь: Сала, масла сам не жрать, Старикам все отдавать. Причудливо скачущие блики придавали его облику комичный вид, и казарма буквально грохотала от хохота «стариков». – Плохо читал, без выражения! – подвел итог сержант. – Ну да ладно, я же обещал поблажку... Печать поставим, и, считай, готово. – Какую печать? – опасливо спросил присягавший. – Вот эту! – Шмелев потряс ремнем. – Становись, оголяй жопу! Иванников послушно приспустил черные сатиновые трусы, нагнулся, и сержант хлестко врезал увесистой пряжкой по ягодице, так что на белой коже отпечаталась пятиконечная звезда. Новобранец охнул. – Слабак! Мокрица! – заулюлюкали «старики». – Ну-ка проштемпелюй ему всю спину! – Действительно слабоват салажонок, добавка ему положена... Ну ладно, учтем, что сам вызвался, у нас все по-честному, – Шмелев переложил ремень в левую руку. – Теперь стариковский наказ, – командирским голосом сказал он. – Отмоешь в сортире краску с подоконника. Ацетон и тряпку тебе дадут. И, утратив к Иванникову интерес, повернулся к остальным новобранцам. – Кто следующий? На этот раз желающих не нашлось. Шмелев осмотрел всех и зацепился взглядом о Вольфа. – Давай ты. Лезь! Вольф молча покачал головой. – Что?! – угрожающе произнес сержант. – Не хочешь присягу принимать? Он сделал шаг вперед. Киря, сжав кулаки, стал рядом, почти вплотную к отказчику. С боков надвинулись бугрящиеся мышцами молодцы, спиной Вольф тоже чувствовал тепло крепких тел и горячее чужое дыхание. Непокорного салажонка зажали в плотное, явно враждебное кольцо. Очевидно, отказ от присяги тоже предусматривался сценарием и выливался в дополнительное действо, для участия в котором имелись специальные люди. «Старики» повскакивали с кроватей и поспешили поближе к нечастому дополнительному зрелищу. Драться не хотелось, но ясно было, что без этого не обойдется. Ну и черт с ними! Не убьют ведь! А ударов он не боялся уже давно. – Я присягу уже принял. Все мы приняли. –Умник, значит... Как фамилия? – для проформы спросил Шмелев, разминая бицепс. – Вольф. – Вольф?! Что-то сразу изменилось вокруг. Кольцо «стариков» ослабло, напряженная атмосфера несколько разрядилась. – Так это ты полкарантина отмудохал и Чувака волчком запустил? – Я. Чернявый улыбнулся. – Тогда тебе присяга не нужна. Ложись спать. – Мне тоже она не нужна, – сказал Серегин. В карантине он держался так же независимо, как Вольф. В общей массе и один и другой вели себя, как все, выполняли команды и подчинялись старшим. Но когда строй распадался, они обосабливались, и тогда ни сержанты, ни старшина почему-то не придирались и не давали им нелепых заданий. – А ты кто? – удивленно скривил рот Шмелев. – Я Серегин, – уверенно ответил москвич. – Не слышали? – Нет... Ефрейтор перевел взгляд на Вольфа. Тот кивнул. – Точно. Это мой друг. И ему присяга тоже не нужна. Чернявый хотел что-то возразить, но не стал. – Ладно, потом разберемся. Давай ты! – крепкий палец указал на Вишнякова. Вольф и Серегин раздвинули старослужащих и направились к своим койкам. – Спасибо, пацан, – сказал москвич и крепко пожал Вольфу руку. – Я салага, бритый гусь, – раздавался сзади монотонный голос Вишнякова и смех «стариков». Присяга продолжалась. * * * – Что это такое? – лейтенант Пригоров держит в руках нейлоновый шнур толщиной с половину мизинца. – Веревка, – отвечает Иванников. По шеренге полностью экипированных солдат прошелестел смешок. – Образованный Бритый Гусь, – негромко, но отчетливо сказал Вольф. – Разговорчики! Пригоров поиграл шнуром, осмотрел взвод, будто выбирая. – Рядовой Иванников, атакуйте меня и нанесите удар в голову, в полную силу. Попадете – сниму взыскание. И раз! Иванников бросился вперед, размашисто махнул справа налево, аж воздух свистнул. Если бы кулак попал лейтенанту в висок, ему бы не поздоровилось. Но подставленный шнур спружинил, погасив удар, обхватил широкое запястье и, рванувшись вниз и в сторону, свалил атакующего на землю. В мгновение ока Пригоров оказался верхом на поверженном противнике и шнуром перехватил ему горло. – Все понятно? – весело спросил лейтенант, вскакивая на ноги. Ответом было молчание. – Ты понял теперь, что это такое? – повернулся инструктор к Иванникову. – П-понял... – ответил тот, разминая шею. – Оружие... – Точно! И я научу вас им пользоваться... Шнур полетел в сторону. Чуть присев, лейтенант привычно расстегивает клапан вытянутого кармана-ножен на голени комбеза. Матово отблескивает тусклая сталь. – А вот так держат нож – двумя сжатыми в кольцо пальцами. Двумя! В них вся сила захвата, остальные только придерживают рукоятку, направляют клинок, перебрасывают его из прямого хвата в обратный и наоборот... Нож прыгает в руке Пригорова, как живой. – Наиболее эффективны колющие удары в горло, в живот и сердце, рубяще-режущие удары обычно наносятся по рукам – запястьям и локтевым сгибам... Вот так! Вот так! |