Онлайн книга «Расписной»
|
– «Калику надо идти на Владимир, Пинтос ждет. Краевой». Волк расслабился и перевел дух. Смотрящий, наоборот, – заметно помрачнел. * * * – Ну, в хате ты прибрался… Только почему у тебя народ дохнет пачками? Подполковник осмотрел все углы камеры, прошелся вдоль строя арестантов, придирчиво осматривая каждого, и остановился перед Каликом. – Первый жмурик действительно от сердца загнулся. А Теребилов? – С третьей шконки слетел… – проговорил Калик. И неохотно добавил: – Гражданин начальник… – Ты кому фуфло гонишь! – Дуболом подался вперед, впившись пронзительным взглядом в жестокие глаза вора. – Как авторитет на третьей шконке оказался?! Хера ему там делать?! Сегодня начальника сопровождали трое, но все трое отвлеклись: прапорщики шмонали койки, капитан наблюдал за ними. Подполковника никто не страховал, он стоял вполоборота, спиной к двери. Из строя вышел Хорек и, держа руку сзади, на цыпочках стал подкрадываться к Дуболому. – Так это только у вас погоны навсегда даются. А у нас он сегодня авторитет, а завтра упорол косяк – и полез на третью шконку… Калик скосил глаза. Хорек улыбнулся ему и бросился вперед. Остро заточенный черенок ложки нацелился подполковнику под лопатку. Интуитивно почуяв опасность, он стал поворачиваться, но избежать удара уже не успевал. И тут Калик шагнул вперед, сделал быстрое движение, будто ловил муху. Тусклый металл пробил ладонь, брызнула кровь, судорожно сжавшиеся пальцы обхватили кулак Хорька. От неожиданности тот выпустил свое оружие и бессмысленнр уставился на смотрящего. Здоровой рукой Калик ударил его в переносицу. Хорек упал на колени, зажимая разбитый нос. В следующую секунду на него обрушились могучие кулаки Дуболома. – Ах ты, сука! На хозяина руку поднял! Да я тебя по стене размажу! На помощь начальнику бросились прапорщики и капитан. Под градом ударов бельмондо корчился и стонал. Тяжелые сапоги с хрустом вминали грудную клетку, смачно влипали в бока, с треском били по рукам и ногам. Наконец Хорек замолчал и перестал шевелиться. – Хватит с него! – тяжело дыша, сказал подполковник. – Он хоть и псих, но этот урок навсегда запомнит! Пошли! Дверь с лязгом захлопнулась. – Мудила! – морщась, сказал Калик, перевязывая ладонь настоящим стерильным бинтом. – У нас два жмурика подряд, а он взялся хозяина мочить! Всю хату под раскрутку подставить! Шкет облил полумертвого Хорька водой. Неожиданно для всех тот открыл глаза. – Как же так, Калик, ты же мне сам сказал Дуболома завалить, – простонал он, еле шевеля расплющенными губами. – Сам ведь сказал! А сам не дал… Как же так?! – Я тебе разве так сказал делать? Надо выбрать момент и делать тихо, с умом… А ты всем людям хотел вилы поставить! – Как же так, Калик… Ты же сам сказал! Глаза Хорька закатились. – Слышь, Калик, а чего ты руку-то подставил? – внезапно поинтересовался Морда. – Захотел перед Дуболомом выслужиться, оттолкнул бы Хорька – и все дела! Себе-то кровянку зачем пускать? – Да он, сука, на этап идти не хочет! – раздался тонкий голос кота. – Видно, знает, что во Владимире ему правилка будет! Кроме Расписного, никто этого не слышал. Но в следующую секунду Расписной слово в слово повторил эту же фразу. – Что?! – вскинулся Калик. И было видно, что кот с Расписным попали в точку. – Да я тебя без соли схаваю! А ну, пацаны! Никто не двинулся с места. Даже Зубач сделал вид, что ничего не слышит. – Кто ему верит? – спросил Морда. – Я с Расписным и Хорьком согласен: Калик ссучился. А ты, Леший, что скажешь? – Сам Хорька научил, а потом вломил хозяину. Конечно, сука! – Голубь? – Сука! – Катала? Брови-домики опали, хитрые глаза картежника полуприкрылись, и он надолго задумался. Но бесконечно думать нельзя, надо что-то говорить. И отвечать за свое слово, если оно пойдет вразрез с мнением большинства. – Согласен. – Зубач? – И я согласен. – Каштан? – За такой косяк на жало сажают! – Утконос? – Люди все видали и слыхали. Сука он! Ни одного голоса в защиту теперь уже бывшего смотрящего никто не подал. Калик менялся на глазах: каменные черты лица расслабились и поплыли, как воск свечи, от грозного вида ничего не осталось, он даже ростом меньше стал. – Шкет? – Продал он Хорька, что тут скажешь. Значит, сука! – Савка? – Сука и есть! Все понимали, к чему идет дело. И Калик понимал. И Расписной наконец понял. Но его кровавая развязка не устраивала: еще один труп списать не удастся, начнется следствие – так можно затормозиться здесь до зимы. – Что с ним делать будем? – спросил для проформы Морда. – На нож! – Задавить гада! – В параше утопить! – Я вот что думаю, бродяги, – степенно начал Расписной с теми рассудительными интонациями, которые так ценятся в арестантском мире. – Если мы с него спросим как с гада, это будет справедливо. Но неправильно… – Как так?! – возмутился Леший. – Да очень просто. Его Пинтос на правилку ждет во Владимире. Утром Краевой маляву пригнал. Так, Морда? Так, Катала? – Так. – Так. Морда и Катала кивнули. – Пинтос вор, законник, нам свое мнение против его решения выставлять негоже. Поэтому я предлагаю: мы гада сейчас загоним под шконку, и пусть идет к Пинтосу на разбор. А смотрящим надо выбрать Морду. Я так думаю. – А чего, правильно! – с готовностью крикнул Катала. – Точняк! – Молоток, Расписной, дело говорит! Решение приняли единогласно. Зубач, Голубь и Каштан сбили Калика с ног и пинками загнали под шконку. Всемогущий пахан в один миг превратился в презираемого всеми изгоя. – Ну и все! – подвел итог Морда, занимая место смотрящего. – А во Владимире пусть с него Пинтос спросит, как хочет… Но Калик не стал дожидаться встречи с Пинтосом. В ту же ночь он привязал скрученный в три слоя бинт к отведенной ему третьей шконке и удавился. Пришедшего утром начальника эта смерть не очень удивила. – А ведь верно он давеча сказал: сегодня авторитет, а завтра полез на третью шконку, – задумчиво проговорил Дуболом, рассматривая безвольно висящее тело. И, повернувшись к внушительной свите, которая теперь не отходила ни на шаг, добавил: – Сразу видно: клопы загрызли… Надо санобработку делать! Тогда у них дохнуть перестанут! |