Книга Дикий порт, страница 12 – Олег Серегин

Родители застыли. Переглянулись. Малыш тихонько, едва слышно засвиристел.

— Лили, — наконец, раздельно проговорила Янина, — пожалуйста, не надо этого делать. Во-первых, это очень непорядочно, а во-вторых… просто не стоит.

— Тогда прекратите мне его сватать, — бросила Лилен. — Всё. Это недоразумение. Я хочу получать роли, и не более того.

Молчание.

— И ты думаешь, что это легче и веселее, чем быть социальным психологом? — вдруг спросил Дитрих.

— Я уже снималась, — парировала Лилен. — Я знаю, как это легко.

Мастер покачал головой, глядя на неё пристально.

— Речь не о том.

…последний конкурс, выигранный Майком — вместе с Лили Марлен. Первое место заняли их «Кошки и колесница». «Дистиллированный миф», по отзывам критиков.

Лилен, конечно, видела другие работы с конкурса: те, что рекомендовал Майк. Сам он отсмотрел всё.

Четвёртое место. «Вся красота мира».

Дерьмецо был фильм. Пошлому названию соответствовал вполне. Старая как мир и до тошноты политкорректная идея: показать красоту разумной жизни. Всерьёз заинтересовать она могла только вчерашнего клипмейкера, коим режиссёр и являлся. Подбиралась красота, естественно, под человеческое восприятие, об этом творец додумался предупредить сразу. Отдельные трактовки могли показаться инопланетным расам оскорбительными, но цель ставилась конкретная — снизить уровень ксенофобии в обществе Homo sapiens.

Красоту клипмейкер понимал исключительно двояко: либо как сентиментальную умильность, либо как сексуальную привлекательность, отчего фильм попахивал ксенофилией. Прилизанные пейзажи материнских планет чужих, природа и города; инопланетянам в объективе пришлось походить либо на людей, либо на земных животных; от всех рас по одному ракурсу, одному движению, строго отобранному. Чувствовалась рука мастера рекламы: карамель, патока, мармеладный гламур. Нежная женщина анкайи, космическая бездна в огромных глазах лаэкно, танцующие цаосц. Чийенки — тут удачно обошлись кадрами хроники. Одобрения заслуживал, пожалуй, момент с нкхва — купающиеся дети. Несмотря на малоприятную внешность нкхва, отрывок вызывал симпатию.

Главным эффектом предполагалось другое.

Режиссёр «Всей красоты» понимал, что нового слова в искусстве ему не сказать. Поэтому решил выехать за счёт шока. Ужасов и трэша он по душевной несклонности снимать не стал, тем более что шокировать этим ещё век назад было трудно.

После нкхва появлялась молодая человеческая женщина. Известное лицо — Эдлина Реймар, символ-модель, призрачной, потусторонней какой-то внешности шатенка. Всю красоту человеческой расы она сыграла отменно.

Протяжённость фильма строго ограничена условиями конкурса. Идут последние минуты.

Солнце.

Скалы. Руины — невесть где, на Земле, скорее всего… В ярком, слепящем солнечном свете — скрадываются очертания, меняются оттенки — стоит молодой мужчина. Кадр: плечо и локоть, мощный трицепс, часть торса. Кадр: волосы — густые, до середины спины — летят по ветру, типичный рекламный ракурс… Кадр: сзади, с отдаления, фигура целиком. Широкоплечий, узкобёдрый, длинные ноги, гибкий треугольный торс, — красавец медленно поворачивает голову и вот-вот зрителю откроется лицо… миг затемнения.

Вблизи. Не лицо — часть лица, в профиль: висок, лоб, бровь. Ресницы опущены. Это человек. Только что была женская красота, а теперь мужская.

…камера отлетает, словно в испуге, свет меркнет, позволяя различить детали; мужчина раскидывает руки, резко выгибается назад. Плещет грива, видна грудь, лишённая сосков, с чужим расположением мускулов…

The end.

Никаких стандартных ракурсов, кадров-ассоциаций, привычных с детства: ни оскала, ни вылетающих из пальцев когтей, ни классической позы — на корточках, с метательными ножами.

Всего лишь часть красоты мира.

Крик поднялся страшный.

Правду сказать, даже сам этот козырный приём был обкатан рекламщиками лет пять назад. Тогда вышел ролик, в котором две горничные, зажав зубами булавки, помогали европейской аристократке девятнадцатого века облачаться в церемониальное платье. Лица дамы камера не показывала. Золочёный подол, обнажённые плечи (сзади и чуть сверху), жемчужные нити в кудрях, край ожерелья — алмазный блик… Когда горничные заканчивали и поднимались с колен — дама оборачивалась.

Анкайи. Три пары ключичных выступов в декольте старинного человеческого платья. И слоган: «Выйди на новый уровень!» — ролик рекламировал следующее поколение процессоров. После выходили и другие клипы в том же духе.

Но здесь дела обстояли серьёзней.

Намного.

Великая война закончилась, по документам, лишь вместе с тотальным истреблением противника. Сама материнская планета расы, Ррит Кадара, была уничтожена: распалась на части под огнём обезумевших от ненависти землян. Знаменитые кадры этого пира гибели видел каждый.

Среди сотен номерных планет затерялся промышленный мир AMR-88/2. Чуть позже, став популярным среди экстремалов-туристов, он получил имя.

Фронтир.

На Фронтире добывали нектар местных цветов, который использовался в косметологии, фармацевтике и парфюмерии. Очень ценное вещество. Кемайл.

Недолгое противостояние с анкайи, подарившее человечеству лучшую, самую прекрасную из колоний Ареала, не удостоилось названия Второй космической войны.

Во Вторую космическую люди снова сражались с ррит.

— Об этом? — переспросила Лилен и пожала плечами. — Ну и что? Их и во второй раз всех не перебили. И Кадара цела. Каждый пень знает. При чём тут я и Майк?

— Ты действительно не понимаешь? — настороженно спросил отец. В глазах его промелькнуло сначала недоверие, потом сомнение в умственных способностях дочери, и Лилен разозлилась. — На Терре-без-номера нет серьёзной киностудии.

Лилен шумно выдохнула.

— Папа, — сказала она. — Не говори загадками. Я тебя прошу.

Дитрих удручённо отвёл взгляд. На скулах проступили желваки; Лилен почти испугалась, увидев, как отец стягивает с запястий браслеты. Самый плохой знак из всех.

— Марлен, — ровно сказал он. — Я понимаю, что для юной девушки противоестественно интересоваться политикой. И всё-таки немного следует. Как взрослому человеку.

— Я всегда читаю новости. Когда проверяю почту.

— Ты читаешь заголовки, — уточнил отец.

Лилен дёрнула углом рта, но возражать не взялась.

— Ты представляешь себе, что сейчас происходит?

— Пап, я отвечу, когда пойму, о чём ты.

— Отлично, вот тебе конкретный вопрос: куда и зачем улетел Игорь?

— На Урал, — машинально ответила Лилен. — По делам, — и замолчала надолго. — Хорошо, — наконец, созналась она. — Не знаю и не представляю.