Книга История твоей жизни, страница 25 – Тед Чан

— Ты права, — соглашусь я. — Еще тринадцать лет назад я знала, что сегодня надо будет вычистить ковры. И решила, что самый лучший и дешевый способ выполнить эту работу — родить ребенка. Поэтому принимайся за дело и не медли.

— Жаль, что ты моя мать, а то бы тебя привлекли за эксплуатацию детского труда, — сердито пробурчишь ты, разматывая шнур и вставляя вилку в розетку.

Это произойдет в нашем доме на Белмонт-стрит. Я увижу, как чужие люди поселятся в обоих домах — и в том, где ты была зачата, и в том, где ты выросла. Первый мы с твоим отцом продадим через пару лет, второй я продам гораздо позже. К тому времени мы с Нелсоном уже переедем на нашу загородную ферму, а твой отец будет жить с этой… как ее там.

Я знаю, чем кончается моя история; я много думаю об этом. Я также много думаю о том, как она началась, сколько-то лет тому назад, когда на орбите появились чужие корабли, а на земных лужайках — неземные артефакты. Наш Госдеп не давал своему народу почти никакой информации, зато желтая пресса сообщала все, что только можно было вообразить.

И вот тогда раздался телефонный звонок, и меня попросили о встрече.

Они дожидались меня в коридоре, под дверью моего кабинета. Довольно странная пара. Один — стриженный ежиком и в военной форме — имел при себе алюминиевый чемоданчик и, как мне показалось, взирал на окружающий мир критическим взглядом. Во втором я никак не могла ошибиться: хрестоматийный ученый с пышной бородкой и усами, в вельветовом пиджаке; он развлекался, разглядывая густо наклеенные друг на друга листочки на доске объявлений.

— Полковник Вебер? — Я пожала руку солдату. — Луиза Бэнкс.

— Доктор Бэнкс! Спасибо, что согласились уделить нам немного времени.

— Не стоит благодарности. Хороший повод, чтобы прогулять факультетское собрание.

Полковник Вебер указал на своего спутника.

— Это доктор Гэри Доннели, тот самый физик, о котором я уже говорил вам по телефону.

— Просто Гэри, — откликнулся тот, и мы пожали друг другу руки. — С нетерпением жду, что вы скажете, ваше мнение для нас очень ценно.

Мы вошли в кабинет, я поспешно сняла стопки книг со стульев и предложила гостям присесть.

— Я поняла так, полковник, что должна прослушать какую-то запись. Полагаю, она имеет отношение к пришельцам?

— Могу сказать лишь то, что запись со мной.

— Что ж, давайте послушаем.

Полковник Вебер достал из своего чемоданчика портативный магнитофон и нажал кнопку. Воспроизведенные звуки наводили на мысль о промокшей насквозь собаке, энергично отряхивающей шерсть.

— Что вы об этом думаете? — спросил он. Я не стала говорить о мокрой собаке.

— Каков контекст записанного высказывания?

— Не могу вам сказать.

— Знание контекста может помочь мне в понимании этих звуков. Вы видели чужака, когда записывали его речь? Что он делал в это время?

— Я уполномочен предложить вам только запись.

— Вы не откроете никакой тайны, полковник, если сознаетесь, что видели пришельцев. Вся общественность и так в этом уверена.

Но полковник Вебер был непробиваем как скала.

— Что вы можете сказать о лингвистических свойствах этого… гм… речевого образца? — спросил он.

— Ну что ж. Совершенно ясно, что их голосовой тракт значительно отличается от человеческого. Должно быть, они не гуманоиды, верно?

Полковник промолчал, но Гэри Доннели спросил с живейшим интересом:

— А вы способны выдвинуть какую-то гипотезу на основании этой записи?

— Вряд ли. Судя по звучанию, я довольно уверенно могу утверждать, что звуки производятся не в гортани, но это ничего не говорит мне о внешнем виде пришельцев.

— Понятно. Что еще? Гм… Не можете ли вы сказать нам еще что-нибудь, доктор Бэнкс? — Полковник Вебер, как я отметила, явно не привык консультироваться с гражданскими лицами.

— Только одно. Достичь взаимопонимания с этими существами будет чрезвычайно трудно из-за значительных анатомических различий. Они почти наверняка используют звуки, которые наш голосовой аппарат не способен воспроизвести. И вполне вероятно, у них есть такие звуки, которые человеческое ухо не воспринимает.

— Инфра и ультразвук? — спросил Гэри Доннели.

— Не обязательно. Ведь наша слуховая система отнюдь не идеальный акустический инструмент, она «создана» для различения именно тех звуков, которые может издавать человеческая гортань. Если человеческому уху придется иметь дело с нечеловеческой голосовой системой, ни за что нельзя поручиться. — Я пожала плечами. — Может быть, мы и научимся со временем, при большой практике, улавливать различия между чужими фонемами… Но скорее всего наши уши просто не смогут опознавать те сущностные признаки, которые значимы для их языка. В такой ситуации нам понадобится сонограф, [8] чтобы понять речь чужака.

— Предположим, я дам вам часовую запись, — сказал полковник Вебер. — Сколько времени вам потребуется, чтобы определить, нужен этот ваш сонограф или нет?

— Я ничего не могу сказать только по записи. Сколько бы времени вы мне ни дали. Тут требуется непосредственное общение с чужаками.

Полковник покачал головой.

— Исключено.

Я постаралась вразумить его.

— Это ваше дело, разумеется. Однако единственный способ изучить неизвестный язык состоит в общении с его носителями. То есть ты задаешь вопросы, анализируешь ответы, пытаешься поддержать беседу и прочее в том же духе. Без подобной процедуры задача попросту неразрешима. И если вы действительно хотите изучить язык пришельцев, специалисту в области полевой лингвистики [9] — мне или кому-то другому — придется общаться с чужаками. Одни лишь записи ничего нам не дадут.

Полковник Вебер нахмурился.

— Означает ли это, что ни один инопланетянин не сможет выучить какой-нибудь из наших языков, записывая земные радиопередачи?

— Скажем так, я очень сильно сомневаюсь, что это возможно. В принципе необходима специально разработанная для конкретной нечеловеческой расы методика обучения человеческому языку. Или, как я уже сказала, интерактивное общение с людьми. Если у чужаков есть либо та, либо другая возможность, они смогут почерпнуть много информации из наших телепередач. В противном случае им не на что будет опереться.

Полковник явно заинтересовался; его жизненная философия, совершенно очевидно, базировалась на постулате: ЧЕМ МЕНЬШЕ ОНИ УЗНАЮТ О НАС, ТЕМ ЛУЧШЕ. Гэри Доннели прочел выражение его лица и картинно закатил глаза. Я подавила усмешку.