Онлайн книга «Блудницы Вавилона»
|
* Перевод Л. Криволапова. Дожидаясь, пока мастер доведет до совершенства завитую и намасленную прическу клиента, Алекс задержался у входа. Наконец мужчина поднялся, полюбовался собой перед зеркалом, расплатился за работу и взял из вазы ореховую трость. Алекс тут же прошмыгнул в парикмахерскую и занял освободившийся трон. – Чего угодно, господин? – Э-э… угодно стрижку. – Стрижку? Но у вас и без того короткие волосы, как же я могу сделать вам стрижку? – Ну… тогда побрейте. Мастер похлопал Алекса по щеке мягкой пухлой ладошкой. – Я бы предложил обратное, господин. Хотя если вы предпочитаете брить лицо… – Такой стиль предпочитает ваш хозяин, Мориель. Вообще-то я пришел повидаться с ним. Он может меня обслужить? – Хозяин занят, господин. Он никогда не работает внизу. И принимает по предварительной записи. – Полагаю, меня он примет. Скажите, что меня зовут Алекс. Алекс-грек. – Разве я не сказал вам, господин Алекс, что он занят? – раздраженно ответил цирюльник. В этот момент из-за тростниковой двери появился сам Мориель. Придерживая дверь и кланяясь, он выпустил красивую даму, чьи рыжие волосы напоминали вспыхнувшую ярким пламенем высокую поленницу. Дама тоже наклонилась, чтобы не испортить прическу соприкосновением с притолокой, и, сопровождаемая Мориелем, направилась к колеснице, подняться на которую ей помог татуированный раб. Хозяин вернулся, и Алекс тут же соскочил с трона. – Извините, Мориель! – О, наш знаменитый тезка собственной персоной! Какая честь. И так скоро после нашей последней встречи. По редчайшему совпадению у меня как раз есть пять свободных минут. Пожалуйте наверх. Они поднялись наверх, прошли по коридору и свернули в просторную комнату, окно которой было затянуто марлей, служившей препятствием как для любопытных взглядов снаружи, так и для насекомых. Зеркала и чаши, бутыли, гребни и кувшины. Гребни здесь были только серебряные, чаши из фарфора. На одной полке – самые разнообразные золотые и серебряные заколки для волос, на другой – причудливые сооружения из медной проволоки, каркасы для будущих вычурных причесок. Три оштукатуренные стены украшали живописные фрески: полнотелые гаремные одалиски, купающиеся в мраморных фонтанах, разлегшиеся в вольных позах на диванах или прихорашивающиеся на фоне роскошных занавесей. Трон для клиентов был дополнен мягкой подушечкой, дерево покрыто позолотой. – Чему обязан таким удовольствием? Времени на решение нашей маленькой загадки было слишком мало, здесь требуется крайняя осторожность. А вот прийти сюда без предупреждения и в рабочее время – верх неосторожности. Или вам так не кажется? – Может быть, но есть кое-что, о чем вам следует знать. И Алекс изложил заранее подготовленную версию событий, связывавшую между собой маленький свиток – так он решил называть кассету, – Дебору и мужчину, которого видел с ней в храме Иштар. Мориель задумчиво погладил гладкий, как у евнуха, подбородок. – Хм-м, интересно. – Вы ведь тоже там были. Может быть, и мужчину видели. – Что? А, нет. Кажется, нет. Я ведь и не присматривался. Был занят другим. Отделен от мира занавесом. – Подумайте! Мориель наморщил лоб. – Если эта жрица Иштар такая, какой вы ее описали, я бы не забыл. Я бы не прошел мимо… если бы только не был одурманен каким-то экзотическим порошком. – Так вы видели ее или нет? – Увы, увы. Кстати, кто вас больше интересует: он или она? – Оба, – торопливо ответил Алекс. – Она могла рассказать ему. – Ах да, да. Ложе – ключ ко многим тайнам! По себе знаю. Вы, конечно, можете предположить, что те, с кем делю ложе я, слишком юны и незрелы, чтобы скрывать что-то, но смею вас уверить, их секреты – самые сочные. Я так люблю их, эти первые тайны, но слишком часто, к моему удивлению, под нежной кожицей свежего плода обнаруживается гниль, а под закрытой крышкой – клубок змей. – Мне обязательно все это слушать? У нас же всего пять минут! – Послушать вам не помешает. Может быть, Фессания и есть тот самый плод. Что касается описанного вами мужчины, то, боюсь, у меня нет ничего, кроме смутных догадок относительно его личности. Все они требуют уточнения, подействовать нужно осторожно. Признаюсь, я и сам заинтригован, как выразилась бы наша общая знакомая. Жаль, но вам пора. Ждите сообщения. Когда Алекс вернулся на постоялый двор после посещения греческого театра, прислужница Хыммым вручила ему письмо: две сложенные вощеные дощечки с восковой печатью, на которой просматривалось изображение рогов – то ли бараньих, то ли рогоносца. – Кто принес? – Хм-м, мм! Ым! – с чувством ответила Хыммым. При более детальном рассмотрении удалось выяснить, что оттиск печати представляет собой стилизованное изображение гривы или шапки волос. Алекс поспешил в комнату, сломал печать и раскрыл дощечки. В сообщении, написанном заглавными греческими буквами, говорилось следующее: МОЙ ЮНЫЙ ДРУГ! ИНФОРМАТОРЫ ТРЕБУЮТ НЕМЕДЛЕННОЙ ОПЛАТЫ. МЕНЯ ОСАЖДАЮТ КРЕДИТОРЫ, ПОСКОЛЬКУ БЛАГОВОНИЯ И МАЗИ СТОЯТ ДОРОГО, А ПОСТАВКИ ПРИОСТАНОВЛЕНЫ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА МОИ ДОСТОПОЧТЕННЫЕ КЛИЕНТЫ НЕ РАССЧИТАЮТСЯ ПО СЧЕТАМ. УВЫ, ТАКОВЫ ПРИВЫЧКИ ЗНАТИ. ПАРИКМАХЕРЫ НЕ ЖЕЛАЮТ РАБОТАТЬ БЕСПЛАТНО – НИ БОЛЬШЕ НИ МЕНЬШЕ. К ТОМУ ЖЕ Я ВЫНУЖДЕН ВНЕСТИ ВОЗМУТИТЕЛЬНЫЙ ПО РАЗМЕРУ ШТРАФ ИЗ-ЗА СФАБРИКОВАННОГО ОБВИНЕНИЯ. НАША ОБШАЯ ЗНАКОМАЯ УЕХАЛА НАВЕСТИТЬ ТЕТЮ В БОРСИППЕ. ОНА, НЕСОМНЕННО, ВОЗМЕСТИТ ВАШИ РАСХОДЫ, ПОСКОЛЬКУ РЕЧЬ ИДЕТ О НАШИХ ОБШИХ ИНТЕРЕСАХ. ПОСЫЛЬНЫЙ НАВЕСТИТ ВАС ЗАВТРА УТРОМ. ВОЗМОЖНО, БУДУТ НОВОСТИ И ПО ДРУГОМУ ДЕЛУ. ДАЙТЕ ЕМУ СЕМЬ СЕРЕБРЯНЫХ ШЕКЕЛЕЙ. ВАШ ДРУГ М. Какое еще «другое дело» имеет в виду Мориель? Кассету? Или Дебору? Непонятно. Семь серебряных шекелей. В Вавилон Алекс прибыл с двадцатью шекелями. Двадцать шекелей, как говорили, стоил дешевый, немощный раб. (Цена на сильного, молодого и красивого могла доходить до девяноста.) Самый низкооплачиваемый работник получал в год десять шекелей. Пару шекелей Алекс успел потратить, один отдал Фессании в храме. Камберчаняну за кров и пищу, предположительно, еще два. Если заплатить семь Мориелю… Дохнуло холодком подступающей бедности. А не слишком ли многого от него хотят? Он и так уже расстался со свитком. Алекс твердо решил не отдавать деньги. На следующее утро Алекс торопливо проглотил традиционную овсянку и вышел во двор, сделав вид, что любуется одинокой пальмой, на которой устроилась парочка голубей. Его восхищение голубями разделял и облезлый черный кот, наблюдавший за птицами из своего укрытия за деревянной бочкой с водой. Рассчитывая, что голуби сами прилетят ему в лапы, кот бросал на Алекса сердитые взгляды. Появившийся у входа мальчишка сначала замялся в нерешительности, потом направился к Алексу. Посыльный был бос и практически гол, если не принимать в расчет короткую драную юбчонку. Лет десяти-одиннадцати, с копной черных волос, пропеченный до коричневой корочки солнцем и грязный, как будто только что вывалялся в пыли. |