Онлайн книга «Ядерный Вий»
— Да как же не были? Ты хомячка выпрашивал… — Знаешь, что? — Толик приостановился и топнул ногой. — Если желаешь знать, я вообще никогда никаких хомячков не видал! Мамкин не сразу поняла, что он такое говорит. Секундой позже она решила, что сейчас потеряет сознание. Упадет без чувств, а Толик будет крутиться рядом. Прохожие будут бить ее по щекам, расстегнут сумку, вынут паспорт… Она вспомнила, что паспорт остался дома. — Толик, подожди. Сейчас мы туда сходим. Скажи мне сначала: где мы живем? — Адрес, что ли? — с грубоватой пренебрежительностью уточнил Толик. — Да. Адрес. Улицу, дом, квартиру. Толик назвал, и Мамкин стало немного легче. Но тут она встрепенулась снова: — А почему ты шепелявишь? — Потому что я не умею говорить «сэ»! — Как же не умеешь? Тебя научили, ты все выговаривал правильно! — Ничему меня не учили! — Здесь Толик расплакался. — Я хочу посмотреть хомячка! Что ты ко мне пристаешь со своими дурацкими вопросами! Он шепелявил безбожно, что твой англичанин. Мамкин прислушалась. Помимо «с», пропало недавно поставленное «ш». "Что же это такое?" — подумала она, безучастно спускаясь в подвальчик. В вонючей клетке суетились белые и рыжие хомячки, их было штук десять-двенадцать. — Купи! — потребовал Толик, заранее уверенный в отказе и потому сверх меры хамоватый. — У меня нет денег, — сказала Мамкин. — В другой раз. — Тогда рыбок. — Пойдем отсюда. У нас нет аквариума. — Ну и что! Я посажу их в банку! — А ну, шагай! — Мамкин забылась и рявкнула. Толик в ярости пнул какую-то приступочку. — Пойдем, сынулечка, — Мамкин потянула его наверх. — Поиграем в песочек. Нам ведь вчера привезли песочек. В песочницу. Самосвал. Дядя приехал и насыпал. — Нет! Там нет песочка! Там был песочек. Мамкин беспомощно прислонилась к стене. Она с ужасом смотрела на Толика, но видела одних хомячков. 5 — Нам очень нужно вас увидеть! — кричала Мамкин в трубку. Папкин кружил по кухне, сжимая в зубах потухшую папиросу. — Пап! — позвали из комнаты. — Пап, иди сюда! У меня тут что-то не получается! — Успокойтесь, — сдержанно ответил методист. — Что случилось? — Он все забывает! Одно вылечили, а другое сделали! — Я не лечу… — затянул свою песню упрямый методист. — Я — фаси… — Верните, как было! — Я не могу. Вернуть. И разговаривать. Извините, но я переезжаю. Ваш телефон у меня есть, я с вами свяжусь. — Подождите, подождите… Папкин остановился: — Дай я! — Он отключился, — Мамкин села на табурет. — Он умывает руки. — Ну, пап! — Толик перешел на визг. — Па-а-а-а-ап! Па-а-а-а-ап!.. — Господи, иду, — Папкин быстро вышел из кухни. Мамкин сидела, как изваяние. Толик встретил Папкина с коробкой в руках. Детали конструктора были свалены в кучу, на полу накренилось жалкое, недостроенное сооружение. Папкин присел на корточки: — Что, никак? — Ну, да. Помоги. — Давай, — Папкин вздохнул, уселся на пол и запустил руку в коробку. Вскоре он увлекся. Толик отошел от дел и придирчиво следил за строительством. Папкин ставил крышу, когда Мамкин снялась с табурета и присоединилась к ним. Она, конечно, сразу усмотрела неправильность, на которую Папкин по мужскому недомыслию не обратил внимания. Но к конструктору это не имело никакого отношения. — А что это у тебя за тапки? — спросила она подозрительно. — Где ты их откопал? — В кладовке, — объяснил Толик с досадой. — Нельзя, что ли? — Да можно. Но они же тебе давно малы! — А вот и нет! — Толик с торжеством покрутил ногой. — В самый раз. Старые, драные тапки пришлись ему впору. — Сынуля, пойдем-ка со мной, — Мамкин взяла Толика за руку. — На минуточку. — Пап, ты не напорти! — предупредил Толик и вышел с ней в коридор. Мамкин поставила его к косяку. — Измеряться будем? — спросил Толик. — Да. Мы давно не измерялись. Но никакие измерения не понадобились. И так было видно, что Толик уменьшился на добрых три-четыре сантиметра. А ночью надул в постель. В последний раз он описался полтора года назад. 6 — Анализы у него в порядке, — сказали в поликлинике. И в умном институте. — Зачем вы так нервничаете? В прошлый раз, когда вы его измеряли, он схитрил, встал на цыпочки. — Он, конечно, немного отстает в развитии, — добавили там же. — Но он нагонит. Такое случается. 7 Мамкин перебирала фотографии. — Вот, — она сунула Папкину снимок. — Вот второй. Вот третий. — Да, — сказал Папкин, всмотревшись. Снимки были сделаны, когда Толику исполнилось три года. Но сегодняшний Толик ничем не отличался от тогдашнего. — Свин, — позвал сына убитый Папкин. — Посмотри сюда. Узнаешь? — Узнаю, — Свин радостно заулыбался. — Это мы на горке. А это я где? — За городом. — За каким загородом? — Покажи мне рот, — потребовала Мамкин. Толик повиновался и даже высунул язык: — Э-э-э-э! — Язык убери. Ты видишь? — Что там? — с горьким спокойствием спросил Папкин. — Зуб на месте. Тот, который выпал. Он снова тут. — Не бойся, сынуля, — встрепенулась Мамкин. — Мы не пойдем к зубному доктору. — А почему? — в вопросе Толика не было ни страха, ни облегчения. К зубному врачу он впервые попал в возрасте четырех лет. Непонятности с зубами уже не связывались в его сознании с креслами, сверлами и клещами. Мамкин смахнула фотографии в коробку, встала и потянула Папкина за рукав. — На пару слов. Папкин тоже встал и чуть качнулся. От него разило, как от канистры со спиртом. — Хоть двадцать две пары. — Возьми себя в руки, — Мамкин вывела его в коридор. — Как по-твоему, чем это все закончится? — Он исчезнет, — Папкин трагически осклабился. — Его утащит красная рука. — Я это понимаю. Как он исчезнет? |