Книга Наследница, страница 11 – Мэри Каммингс

Но вместо этого Рене лишь спросила:

— Ты в Париже живешь?

— Да. Но если ты позвонишь — я приеду, очень скоро.

— Спасибо, — неожиданно она улыбнулась своей обычной, не очень веселой и немного виноватой, улыбкой. — А знаешь, если бы обстоятельства сложились иначе, я бы сейчас тоже жила в Париже и училась в Сорбонне, — вздохнула и решительно встала. — Ладно, я пойду проверять. А тебе придется... — кивнула на потайную дверь.

Опередив ее, Тед подошел к зеркалу и снова начал ощупывать раму, пытаясь все же разобраться в ее секрете.

Рене молча наблюдала за его действиями и улыбнулась, когда он, отступив от зеркала, вопросительно взглянул на нее.

— Никак?

Тед покачал головой.

— Смотри, — она протянула руку к одному из резных цветков, — нужно нажать серединку и двумя пальцами совместить вот эти два лепестка, — шевельнула левой рукой — дверь тут же приоткрылась.

— А обратно? — осмелился спросить он.

Она показала на почти незаметную выпуклость на стене проема.

— Это кнопка. Нажать — и откроется.

Дождалась, пока он влезет и усядется, прикрыла дверь, позвала одну из собачонок — черную, лохматую — и вместе с ней выскользнула из комнаты.

Отсутствовала она довольно долго — Тед уже начал беспокоиться. Но первыми ее шаги услышал не он, а собаки, которые насторожились, подбежали к двери — и через минуту еле слышно щелкнул замок.

Рене вошла с большой кружкой в руке и толстой книгой под мышкой. Поставила кружку на столик у двери, заперла задвижку и негромко сказала:

— Вылезай, все в порядке!

Выпрыгнув и скривившись от напомнивших о себе ребер, Тед закрыл за собой зеркало и попытался открыть его снова, нажав на цветок — дверь послушно распахнулась.

— Этому запору почти двести лет, и он до сих пор работает как часы! — похвасталась Рене.

— А Виктор про это не знает?

— Никто не знает. Мне бабушка показала и велела никому, даже маме, не говорить. Мне тогда было лет тринадцать, — она улыбнулась, — и я страшно гордилась, что у нас с ней общая тайна есть. — Лицо ее стало серьезным, а тон — деловитым: — В доме все спят. Я походила по первому этажу, сварила на кухне какао, — кивнула на кружку, — зашла в библиотеку — везде все тихо.

— Тебя никто не заметил?

— Нет. А даже и заметили бы, так ничего — я часто поздно не сплю. Но там никого нет, я специально Тэвиша с собой взяла. Он бы точно услышал.

Тед понял, что под Тэвишем Рене подразумевала черную собачонку.

— Ну, и... что теперь?

— Сейчас мы спустимся вниз, в библиотеку. Крайнее правое окно не заперто. Вылезешь и прикроешь за собой створки, только быстро — дверь в коридор не запирается. А я, когда увижу, что все нормально, вернусь наверх, минуты через три уже открыто спущусь, как будто книгу не ту взяла, и запру окно.

— У вас ночью во дворе кто-нибудь дежурит?

— Обычно нет. Но сегодня... Виктор мог попросить Рейни.

— Ладно... справлюсь.

— Я пойду переодеваться, — не дожидаясь ответа, она встала и скрылась в спальне.

Тед подошел к окну и вгляделся в темноту, пытаясь еще раз прикинуть, нет ли каких-то пробелов в ее плане. Бросил взгляд на книгу, лежащую на столике. Агата Кристи... Похоже, девочка начиталась детективов и неплохо претворяет прочитанное в жизнь.

Наверное, Джеймс Бонд в такой ситуации не стал бы полагаться на план, придуманный молоденькой неопытной девчонкой. Хотя ни один супермен не стал бы и валиться, как кегля, под ударами Виктора — один-два приема, и этот самодовольный красавчик ползал бы по полу и просил пощады!

И супермен поперся бы сейчас за ней в спальню... Впрочем, Тед никогда не считал себя суперменом, да и в спальне его никто сейчас не ждал. Что-что, а почувствовать, когда женщина не против подобного визита, он мог не хуже Джеймса Бонда... Черт возьми, откуда взялся в голове этот дурацкий Джеймс Бонд?

Рене вернулась, снова в спортивном костюме, и коротко спросила:

— Ну, ты готов?

— Да.

Она пошла к потайной двери.

— Подожди минутку! — позвал Тед. — Когда ты закроешь окно и окончательно поднимешься к себе наверх, погаси, пожалуйста, свет в башне — чтобы я знал, что все прошло гладко и тебя не застукали.

На ее сосредоточенном лице появилась тень прежней улыбки — возможно, она вспомнила какой-то детектив.

— А я как узнаю, что тебя не... застукали?

— Я на той стороне под фонарем помаячу.

— Хорошо, — она кивнула и положила руку на резной цветок. — На лестнице разговаривать нельзя, так что, если еще что-то хочешь сказать — говори сейчас.

Что Тед мог сказать? Спасибо? Или что они больше никогда не увидятся — и он только сейчас это понял? Или «до свидания»? Все это прозвучало бы нелепо...

— Рене... — он обещал больше не говорить об этом — и все-таки не смог удержаться, потому что знал, что другого шанса у него уже не будет, — подумай еще раз: ты же живая — настоящая, живая, нормальная девчонка. Ты еще можешь все исправить, все повернуть иначе. Не делай этого... Черт возьми, сейчас же не средневековье какое-то!

Она не стала даже отвечать — нажала на цветок и, когда зеркало открылось, шагнула внутрь.

На лестнице было абсолютно темно. Рене медленно шла впереди, держа его за руку, и изредка командовала шепотом:

— Тут площадка!.. Снова ступеньки!.. Осторожно!

Лестница казалась бесконечной — Тед насчитал семьдесят три ступеньки, пока наконец Рене, сжав его руку, не шепнула:

— Стой! — и после короткой паузы: — Пришли. Ты помнишь, правое окно!

— Да.

Она отпустила его, через секунду он увидел перед собой отблеск света и услышал:

— Ну, давай! С Богом!

Протискиваясь мимо нее к выходу, Тед нащупал худенькое плечо и сжал, прощаясь.

Все прошло гладко, если не считать того, что, переваливаясь через подоконник, он неловко повернулся и зашипел от боли в груди.

Во дворе никого не было — слава богу, потому что перелезал Тед через стенку почти как девяностолетний старец, кряхтя и постанывая. Добрался до фонаря и замер в ожидании!.

«Средневековье...» — вспомнил он собственное выражение. Пожалуй, в этой истории и правда имелись все атрибуты средневекового романа: тайные проходы в стене, богатая наследница, по воле злых родителей выходящая замуж за жестокого жениха — как и полагается, зловещего брюнета. И, естественно, благородный герой, проникший в замок через окно — в конце он обычно оказывался переодетым герцогом.

Интересно, а герцогам когда-нибудь били морду или только пронзали кинжалом! (не до смерти, иначе не было бы поцелуя в диафрагму)?!