Книга Охотник на звездном снегу, страница 52 – Ярослав Смирнов

Марсия неожиданно жестко усмехнулась.

— С Империей Цере, — отчетливо выговаривая слова, ответила она.

— Н-не понял, — протянул Лекс.

Марсия коротко глянула на него, потом обратилась к центуриону:

— Что еще?..

— Прибыл посланник Цезаря. И Проконсул. Они ждут.

— Понятно, — кивнула Марсия. — Идем.

— Осмелюсь заметить, госпожа… — остановил ее Ниелло.

— Что еще?

— Возможно, еще не поздно…

— Поздно, — перебила Марсия. — Идем же… нет. Останься здесь.

— Может быть, мне объяснят… — начал Лекс, но Марсия не оборачиваясь подхватила туфельки, прицепила коммуникатор и двинулась к лифту.

Лекс в два прыжка нагнал ее.

— Послушай…

Она резко обернулась, ожгла взглядом — на долю секунды Лексу почудилось, что она хочет его ударить — потом бросилась ему на шею.

— Я… я люблю тебя.

Это прозвучало как-то по-новому. С неким зловещим смыслом.

Лекс хотел удержать ее, но Марсия выскользнула из объятий и, не оглядываясь, побежала к лифту.

Коротко простучали каблучки. Через секунду лифт сгинул — как не бывало.

Последний взгляд Марсии… откуда такая неизбывная тоска?

Лекс повернулся к Ниелло, который хмуро смотрел куда-то в сторону.

— Что произошло? — резко спросил он.

— Многое, господин, — мрачно произнес Ниелло.

— Например?

— Например… вы вряд ли снова когда-нибудь увидите госпожу.

Лекс уставился на центуриона.

— Что за чушь?

— Вы слышали — брак с Империей Цере.

— Ну и что это значит?

— А это значит, — Ниелло тяжело посмотрел в глаза Лексу, — что госпожа погибнет.

— Как?!

— Династический брак — это ритуал. Цере нужны гены Изначальных. Не та линия, что у вас. Та, которая у госпожи.

Ниелло умолк.

— И что дальше? — нетерпеливо спросил Лекс.

— Все, — обронил Ниелло. — Конкубинат будет обнаружен. Спасти лицо Империи может только жертва. Казнь. Очищение генов.

Лекс непонимающе посмотрел на центуриона. Конкубинат… сожительство? Одна только ночь… Да нет, не может быть…

— Что за дикость, — еще не веря, сказал Лекс. — Неандертальцы эмпузовы… В голове не укладывается. Кто из нас бредит?..

В этот момент давешний бронелет снова прошел рядом с башней-апартаментами. Лекс проводил его беспомощным взглядом.

— Все. Через два часа госпожа будет во Дворце. И это действительность, — не глядя на Лекса, жестко произнес Ниелло. — Позже господин будет официально усыновлен Цезарем…

— Да плевать… а жениться? — беспомощно пробормотал Лекс, чувствуя бессилие и отвращение к себе, но краем сознания все-таки не воспринимая происходящее как реальность. — Она же… она говорила, что мы должны пожениться…

Ниелло резко вскинул голову.

— Что?..

— Она хотела, чтобы мы сегодня поженились, — сжимая кулаки, произнес Лекс, внезапно почувствовавший приступ бессильной — пока что — ярости.

Он скрипнул зубами и бросил взгляд на центуриона. Тот, казалось, глубоко задумался.

— Что? — резко спросил Лекс. — Что такое?

— А вот это уже серьезно. Мятеж… — пробормотал Ниелло как бы про себя. — Выступление против существующей власти…

— Какое выступление? О чем ты?

Центурион посмотрел Лексу в глаза.

— Если бы вы с госпожой сочетались браком, — с расстановкой произнес он, — то Империя Цере ничего не смогла бы поделать. Однако это означало бы нарушение прямого указа главы государства. Варианты выхода из положения — или казнь, или свержение Цезаря, после чего вы вдвоем с госпожой правите Республикой.

— Да ты белены объелся, друг Ниелло, — сказал Лекс. — Какое, на хрен, еще свержение Цезаря? Окстись.

Ниелло непонимающе посмотрел на него, и Лекс понял, что говорит по-русски.

— Чепуху вы городите, центурион, — сказал он, с интересом отметив про себя, что фраза прозвучала не очень уверенно.

Видимо, и Ниелло обратил внимание на это, потому что пристально посмотрел на Лекса и произнес, словно рассуждая вслух:

— А почему чепуху? Что вам до Цезаря, господин, в самом-то деле? Сладострастный старикашка, трус и властолюбец… Важна не личность Цезаря, но символ власти, объединяющий Республику, Так что… есть смысл подумать, господин, пока не поздно.

— А чего тут думать? — хмыкнул Лекс. — За дурака меня считаете, господин центурион? Что за дешевая провокация, в самом-то деле? Неужели я вот так вот, с ходу и с лету, поверю, что преторианский гвардеец, надежда и опора власти предержащих, всерьез предлагает мне, какому-то постороннему сопляку, участвовать в заговоре против Цезаря? Да это же по меньшей мере смешно!

— Ничуть не бывало, господин, — невозмутимо произнес Ниелло. — Вы имеете такие же права на Дворец, как и сам Цезарь. Ваши плюсы — молодость, независимость — ибо вы не принадлежите ни к одной из дворцовых группировок, — возможность трезво смотреть на положение вещей в государстве — ибо вы человек со стороны… кроме того, есть надежда, что вы будете внимательно прислушиваться к мнению армии — я имею в виду здоровую ее часть. Минусы нынешнего Цезаря — косность, ибо он уже стар и не желает менять устоявшийся порядок, хотя его, этого порядка, практически нет вовсе, неспособность противостоять непомерным притязаниям Сената, который норовит разделить Республику на отдельные части: ведь каждый из двухсот шестнадцати сенаторов хочет править сам — хоть в самой захолустной звездной системе… Государство находится в глубоком кризисе, мой господин, и сейчас наступил момент, чтобы попытаться исправить положение.

— А твоя присяга, центурион? — насмешливо спросил Лекс, отметив про себя обращение «мой господин». — Как быть с нею, с присягой-то?

— А что — присяга? — поднял брови Ниелло. — Я присягал Энеадской Республике, а не Цезарю лично. И вы, мой господин, кстати, тоже.

— Кто поручится, что ты не доложишь наш разговор Цезарю? — спросил Лекс. Он с удивлением почувствовал, что начинает верить Ниелло.

— Зачем? — удивился центурион. — Цезарю в любом случае нет нужды вас провоцировать, мой господин. У него и так есть возможность ликвидировать потенциального соперника в любой момент. Смею, кстати, заметить, что он не очень-то хотел выбирать вас Наследником Изначальных. Только под давлением со стороны магистра-экита Флота Охотников и Проконсула Цезарь пошел на это.

— Кошмар какой-то, — пробормотал Лекс. — Во вляпался…

— Я не понимаю, — как-то грубовато сказал Ниелло, — что вас останавливает, мой господин. В конце концов Цезарь правит, как хочет… я имею в виду, что он может заниматься государственными делами, а может жить в свое удовольствие, доверившись своим советникам.