Книга Враг мой, страница 95 – Барри Лонгиер

— Опишите, что произошло в тот вечер, когда он погиб.

— Я передала информацию об этом майору Харидаши и разрешила требуемый вами информационный обмен через майора Мура.

— Все равно опишите. Меня больше интересуют ощущения, нежели сами события.

— Хорошо. Выработка условий договора была очень нелегким и долгим делом. В конце концов Хелиот предложил, чтобы мы с ним встретились с глазу на глаз в неформальной обстановке, без делегаций, постоянно обменивающихся обвинениями. Эта встреча оказалась очень полезной.

— Потом последовали новые подобные встречи?

— Да. Это позволяло работать гораздо эффективнее!

— Ваша привязанность к Хелиоту неуклонно росла?

— Я бы не называла это привязанностью. Это было восхищение, уважение. — В голосе женщины-посла зазвучали горестные нотки. — А хотя бы и привязанность! Полагаю, чувство было взаимным. Перед самой смертью Хелиот успел признаться, что уважает меня. Хелиот был очень горд — не только тем, чего мы достигли, но и тем, что мы достигли этого совместно — человек и драк. Хелиот... гордился нами.

Джоанн услышала, как Тора Соам встал и шагнул к послу.

— Вы плачете? Вы оплакиваете Хелиота Ванта?

— Неужели это так странно?

— Да, странно.

Джоанн повернулась к Кия:

— Кия, объясни им, что произошло.

— Откуда мне это знать?

— Ты знаешь.

После длительного смущенного молчания Кия молвил:

— Видимо, это действительно так. Должен вам сказать, посол Рафики, что непосредственно перед смертью Хелиот Вант находился во власти сильных чувств.

— Возможно. Я уже сказала, что Хелиот очень гордился нашими с ним достижениями. — Она грустно усмехнулась. — Хелиот... Он даже научился краснеть.

Направление голоса Кия изменилось.

— Объясни, родитель, возможна ли любовь, сексуальное влечение к человеку?

— Какая нелепость! — фыркнул джетах Индева.

— И тем не менее это возможно, джетах.

— Продолжай, Кия, — раздался голос Торы Соама.

— Хелиот Вант полюбил ее, хотя сам называл это по-другому. В конце концов посол Рафики — человек. Хелиоту не приходило в голову, что у него есть основания скрывать свои чувства.

— Уж не намекаешь ли ты, Кия, что чувства, которые испытывал Хелиот к этой женщине, помогли ему... зачать?

— Именно на это я и намекаю.

— Как такое могло случиться? В его-то возрасте...

— В возрасте Хелиота акт зачатия неминуемо вел к смерти. А что касается любви, сексуального влечения, то драк вполне может испытать их к землянке.

— Откуда ты знаешь?

— Так уже бывало...

— Откуда ты знаешь?!

— Так произошло и со мной.

— Кия!.. — Овьетах был ошеломлен. — Никол? Ты и Никол?..

— Это было очень странно... Темнота... Я не видел причины скрывать свои чувства. Мой рассудок был отягощен кошмарами, а это существо, которого я не различал в темноте, было готово меня выслушать, позволило мне облегчить душу. Потом она вообразила, что я — ее партнер, она тоже нуждалась в утешении...

— И ты зачал?

— Да. Род Тора получит продолжение.

Посол Рафики вскочила.

— Вы утверждаете, Никол, что это я убила Хелиота?

— Нет, госпожа посол. Обстоятельства, недопонимание, возраст — все это вместе и погубило Хелиота Ванта.

— А как же яд? — напомнил Тора Соам.

— Смерть Хелиота Ванта произошла по трагической случайности. Но это несчастье вносило в тщательно сбалансированное уравнение Хиссиеда-до' Тимана огромную степень случайности и неопределенности. Полагаю, яд стал отчаянной попыткой спасти уравнение от краха. Не исключено, что Лонду Пег был агентом тимана, но более вероятно, что яд попал в труп позднее. На орбитальной станции хватает потайных ходов, чтобы тиманы при желании смогли подбросить улики. Новое вскрытие, которое вы уже приказали произвести, подтвердит слова Кия.

Посол Рафики подошла к Джоанн.

— Но почему договор, подготовленный нами с Хелиотом, играет на руку Хиссиеду-до' Тиману?

— Потому что он накрепко привязывает обе стороны конфликта к проблеме Амадина, а саму эту проблему никак не решает. Здесь заложена обреченность на возобновление войны; более того, в будущем обе стороны будут отвергать саму идею переговоров как совершенно непродуктивную. Продолжение полномасштабной войны между Соединенными Штатами Земли и Палатой драков жизненно необходимо для успеха плана Хиссиеда-до' Тимана.

Посол Рафики долго размышляла стоя, прежде чем обратиться к Торе Соаму.

— Я все-таки многого не понимаю. Тем не менее теперь я стану добиваться полномочий, о которых говорит Никол. Я буду держать вас в курсе дела, джетах Индева.

Джоанн слышала, как посол удалилась. За ней с ворчанием последовал джетах.

— По-моему, я должен высказаться, Никол, — проговорил Тора Соам.

— Насчет чего?

— Тем хватает. Во-первых, вы и Кия...

— Это чистая правда, — раздался голос Кия.

— В таком случае тебя надо отправить обратно на Драко. Оставаться здесь слишком рискованно, если правда то, о чем говорит Никол. Наш род...

— Если кто-то и рискует, то не я, а Джоанн Никол. Теперь совершенно ясно, что тиман понимает, зачем мы ее привезли. Я останусь здесь, чтобы уменьшить риск.

— Неужели ты... полюбил человека?

Тора Кия долго молчал.

— Нет. При свете многое меняется. Однако я, то есть мы обязаны ей продолжением рода Тора. Для нас с тобой она должна быть большим, нежели просто талмой для решение некой задачи.

С этими словами Кия вышел. Постояв молча, Тора Соам проговорил:

— Джоанн Никол.

— Да, овьетах?

— То, о чем толкует Кия... Как могут человек и драк?..

— Любить друг друга?

— Да. Даже одно мгновение.

— В «Кода Тормеда» Кохнерет спрашивает, что сильнее: любовь к форме или любовь к существу?

— Вы читаете лекцию овьетаху Талман-коваха?

— Помните, овьетах: одно дело — правда вашего рассудка и совсем другое — правда, о которой говорят ваши чувства.

— М-м-м...

Она закрыла глаза и улеглась поудобнее.

— «О, если бы уснуть я мог с клубком гадюк у самых ног! А коли я умру во сне — о Боже, снизойди ко мне!»

— Джоанн Никол!

— Что, овьетах?

— Я не обладаю вашей проницательностью, но простейшие вещи понятны и мне. То, что мы знаем о плане тимана, ему только на руку. Как же нам добиться молчания самого Хиссиеда-до' Тимана? — Голос Тора Соама звучал зловеще — И это еще не все. Если план тимана так изощрен, как вы считаете, то орбитальная станция — летающая бомба. Какое бы решение здесь ни было выработано, можно воспрепятствовать его претворению в жизнь, просто-напросто взорвав станцию вместе со всеми, кто на ней находится, а вину взвалить хоть на Маведах, хоть на Фронт или войска Соединенных Штатов и дракский Флот, и Девятый Сектор.