Онлайн книга «Запутанные отношения»
Кто ее ждет, это не вопрос, а вот как попасть за угол дома, не вызывая подозрений у бдительных соседок, как раз вопрос! Пока она спускалась по лестнице со своего четвертого этажа, все придумала. И еще как здорово! Бабульки уже водворились дружной компанией на скамейке возле подъезда, зорко ведя наблюдение за жизнью обитателей двора и с удовольствием обсуждая происходящие события. – Доброе утро, – заученно-благовоспитанно поздоровалась Катя. – Здравствуй, деточка! – обрадовались добровольные помощницы милиции и домоуправления. Она воплощала для них идеального ребенка – послушная, тихая, серая, незаметная, необременительная, управляемая, выполняющая любые команды беспрекословно. Красота! Ребенок – солдатик! Робот-исполнитель! Мечта взрослых! – Читать будешь, – утвердила Евгения Ивановна. «Мечта взрослых» дала сбой в программе, как можно искренне сообщив: – Нет. Бабушка сказала, что мне надо больше двигаться и гулять. Сказала, чтобы я гуляла по аллее, до бульвара. Товарищ Александрова – непререкаемый стопудовый авторитет. Подвергнуть отданный приказ сомнению, или – упаси бог! – проверить, звонила ли она и отдавала ли такой приказ! Та вы шо! Та лучше батьку продать! На это и расчет! Было понятно, что с этого момента все бабки двора станут зорко следить, чтобы она «гуляла», раз дана такая установка, и теперь присесть на скамеечку и почитать для Катерины, как говорится, без вариантов – тут же старушки напомнят, что ей надо двигаться. И отменить приказ может только вновь поступившая вводная от Ксении Петровны. Девочка, стараясь сохранять спокойствие и не торопиться, чтобы не вызвать подозрения, под перекрестьем провожающих ее взглядов прошествовала через двор в арку. Но, свернув за угол, рванула с высокого старта и налетела с разбега на Тимофея. Он придержал ее за предплечье и протянул пирожок. – На вот, поешь. А то худая, как кошка драная или сирота интернатская. Она с благоговением, как реликвию, взяла двумя руками невиданное чудо из чудес! Пирожок был большой, горячущий, завернутый в шуршащую, пропитавшуюся маслом бумагу, и неправдоподобно вкусно, дурманяще пах! Никогда в жизни девочка не ела таких пирожков! – Где ты его взял? – подивилось дитя, разглядывая кулинарное «чудо». – А тебе знать не надо! Идем погуляем! Они гуляли по упомянутой ею старушкам-соседкам аллее, которая начиналась прямо от их дома и тянулась к бульвару, и разговаривали. Вот уже второй раз этот странный, взрослый мальчик совершал такое – он с ней раз-го-ва-ри-вал!! И ему было про нее интересно! – Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спросил он. – Доктором, – не задумываясь, ответила Катька. – Почему? – Когда ты там лежал, а я не знала, как тебя лечить и чем помочь, то решила, что обязательно, обязательно-преобязательно стану доктором, который знает, как лечить детей! – Молодец! – похвалил двенадцатилетний мужик и добавил. – Тогда нам придется очень сильно постараться. Только став взрослой, прослушав курс лекций по психологии, миллион раз прокручивая, передумывая и вспоминая свою жизнь, Катерина поняла, что он, еще находясь у нее в квартире, под бабушкиной кроватью, битый-перебитый, принял решение и соединил их жизни в одну. И не стало одинокого мальчика-хулигана из неблагополучной семьи алкоголиков, и не стало затюканной до тупости, одинокой, никому не нужной девочки. В тот момент, когда он принял решение, появились «они!», как одно целое. – А кем хочешь стать ты? – спросила, затолкав остатки пирожка в рот. Получилось смешно: «А хем фохешь сфать фы?» Он усмехнулся, посмотрев на нее, забрал из пальцев бумажку от пирожка, вытер Катьке губы и, посерьезнев, ответил: – Пока не знаю. Посмотрим, как дела у нас пойдут. Тебя вот надо выучить и поднять. Кем понадобится для этого, тем и стану. Ничего из его таких странных речей девочка тогда не поняла. Позже. До всего доперла позже. Он научил ее всему! Он научил и показал то, что, по-хорошему, девочкам и знать-то не полагалось! Он научил жить и ни черта не бояться, бороться за себя и уважать себя! Он вручил ей ее собственную жизнь и сделал эту жизнь настоящей! Они встречались каждый день, в часы ее прогулок, а когда начался учебный год, Тимофей встречал ее из школы и провожал домой. До угла. Их встречи, время, что проводили вместе, – это тайна, тайна, тайна ото всех! – Ты должна очень хорошо учиться, – поставил первую задачу Тим. – Я хорошо учусь, – по привычке дисциплинированно отрапортовала Катька. – На одни пятерки! – Это сейчас, а со следующего года начнется серьезная учеба, ты же в четвертый класс пойдешь, – заранее предупреждал он. Вскоре, набравшись немного уверенности в себе и смелости, его стараниями и уроками, Катька неожиданно твердо заявила: – Ты тоже должен учиться! – Да на фига мне это! – отмахнулся Тим. – Нет! Совсем не на фига! – стояла на своем она. – Как мы сможем быть вместе, если ты в школу не ходишь? А то отдадут в какой-нибудь приемник-распределитель или в интернат! Заберут у родителей и у меня! Где я тебя тогда искать буду? Нет, тебе тоже надо ходить все время в школу и учиться. Тоже станешь кем-то, не я одна! Он задумался над этой пламенной речью. И сам себя перевел в ее школу. Самостоятельно обошел всех нужных чиновников, собрал справки и документы, уж что он там им говорил и какие сказки рассказывал… Тимофей мог все!! Это Катерина знала наверняка. Теперь им стало намного проще. Они были рядом, по крайней мере в школе. Все перемены проводили вместе, мальчик строго следил, чтобы Катька обедала и полдник съедала. Приводил за ручку в буфет, сгонял кого-нибудь из-за стола, если все места были заняты, усаживал ее и не отпускал, пока все не съест. По школе поползли слухи о такой вот непонятной дружбе-любви. Ну а как без них, без слухов-то, особенно в школе! Все знавший, понимавший во взрослой жизни побольше самих взрослых, Тимофей, уловив гнусненький шумок, расползавшийся пожаром, привел Катьку за ручку в кабинет директора школы. И, преобразившись до неузнаваемости, изобразив скорбь и печаль, и навязанную тяжкую обязанность, поведал директрисе о том, что является двоюродным братом девочки Воронцовой, и родственники специально перевели его в эту школу, чтобы он за ней присматривал. Ее, дескать, бросили родители на больную старую бабушку, девочка всего боится, плохо ест, необщительна и нелюдима, вот родня и решила… |