Онлайн книга «Лягушка-нецаревна»
|
Значит, отец сказал что-то такое, отчего мать пришла в негодование. Что же это могло быть? Наверняка обвинил ее в своей измене. Конечно, в подобных случаях виноваты кто угодно, только не сами изменники. – Мама, ты же ближе к полуночи хотела переодеться, не помнишь? Ни о чем подобном речи не было, но Яна тут же подхватила кинутый ей спасательный круг. – Да, конечно! Я же хотела поразить всех кругом своими великолепными нарядами! Пошли! Они дружно поднялись и пошли к выходу, оставив Касаткина смотреть им вслед. Зайдя в фургон и плотно притворив дверь, Даша спросила: – Что случилось, мама? Яна сложила руки на груди защитным жестом. – Представляешь, он мне заявил, что всю жизнь любил только меня! – Ты ему веришь? – Уж очень странно он выражал свою любовь. Я ему так и сказала. А он заявил, что в свое время я недостаточно была к нему… эээ… обходительна, поэтому он был вынужден искать утешения у других баб! Даша принялась смеяться. – Мама, я сразу поняла, что он тебя упрекает в своих прегрешениях. Это так стандартно. Яна посмотрела на хохочущую дочь и вдруг засмеялась тоже. – Как хорошо быть мужчиной! Какую бы пакость ни сделал, виновата всегда жена! Эх, и почему я не мужчина? – При современном уровне медицины это вовсе не проблема. – Стать мужчиной невозможно даже с помощью самых новейших достижений хирургии. Им надо родиться. Причем обязательно в России. Никаких обязательств, никаких обязанностей. Сплошные удовольствия. В голосе матери звучала такая горечь, что Даша встревожилась. Обычно мать держалась легкомысленно, говоря, что дурочкам жить легче. Нервно хихикая, Яна вынула ярко-розовое платье для коктейлей. Прикинув его на себя, повернулась к дочери и спросила: – Не слишком ярко? – Дело ведь не в платье, а в тебе. Как ты себя будешь в нем чувствовать. – Да, как-то не по обстановке. Это не тусовка в Москве, где каждый старается переплюнуть соседа. Надо что-то поскромней. Она вынула длинное платье, но тут же бросила его обратно. – А, вот то, что надо! В ее руках оказалось шифоновое полупрозрачное платье до середины икры на тоненьких бретельках. Она быстро натянула его, поменяла туфли, взлохматила волосы и покрутилась. Впрочем, «покрутилась» слишком сильно сказано. В тесном пространстве она еле повернулась вокруг себя. – Ну как? Одобряешь? Платье и в самом деле было симпатичным. И, хотя сквозь тонкие слои шифона просвечивало тело и нижнее белье, слишком откровенным его никто назвать бы не смог. – Нормально. Иди и добей папашку окончательно. Яна покивала головой. – Нельзя сказать, чтобы я жила все это время только для того, чтобы увидеть его вытянувшуюся физиономию, но это все-таки чертовски приятно! Но тебе тоже стоит поменять имидж. – У меня больше ничего нет. – Какая ерунда! Зато у меня нарядов больше, чем требуется. Все равно все их я не надену. Размер у нас один, у тебя только рост повыше. Почему бы тебе не надеть розовое? Тебе-то оно вполне кстати. Даше не очень хотелось переодеваться, но, чтобы угодить матери, надела розовое платье. И удивилась, до чего преобразилась невзрачная особа в зеркале. Освежив макияж, они вернулись в зал. Максим сидел там, где они его оставили. Не заметно было, чтоб он с кем-то танцевал или участвовал в очередном конкурсе. Завидев жену с дочерью, он встал им навстречу и поспешно отодвинул кресло для Яны. Устроившись, поудобнее, она непринужденно его поблагодарила: – Спасибо за заботу, дорогой экс! Касаткин удивленно захлопал глазами. – Что за экс? – Бывший. Экс-чемпион, экс-президент, экс-муж. Что тут непонятного? Максим заскрежетал зубами. – У меня вообще-то имя есть. – Просто я так привыкла и менять свои привычки не считаю нужным. Ее пригласили танцевать, и она, не обращая внимания на протестующего Максима, умчалась танцевать. Он с досадой следил за ее выкаблучиванием на эстраде. Во всяком случае, так он заявил дочери: – Она с этими выкаблучиваниями все ноги себе переломает. Не маленькая уже. Даша с подковыркой его успокоила: – Папа, мама на таких тусовках бывает по нескольку раз в неделю. И танцует до утра. У нее большой опыт, так что не волнуйся, пожалуйста! – Когда она была моей женой, она не скакала по разным сомнительным вечеринкам! – Да, она мне говорила, что с тобой скука была смертная. Максим даже поперхнулся. – Скука? Смертная? Со мной? Даша пожала плечами. – Насколько я знаю, в последнее время перед разводом дома тебя практически не было. Ты не думал, что мама переживала? – Не думал! Она такая была равнодушная, что я был уверен, что ей все равно! Даша в изумлении посмотрела на отца. – А если бы она себя так вела, тебе тоже было бы все равно? – Нет, конечно! – Вот и ей было не все равно. Просто она спасала остатки своей гордости. – Да лучше бы она мне пару пощечин залепила! Я тогда, может, в себя бы пришел! Даша холодно его одернула: – Не ищи виноватых, отец. Кроме тебя, их нет. И почему ты думаешь, что мама к тебе вернется? Мне кажется, без тебя ей гораздо приятней. Она ведь не зависит от тебя и твоих денег. Она самодостаточный человек. – Вот в этом-то вся и трудность! – И помогать я тебе не буду, не думай. Я достаточно навидалась твоих миленьких подружек и не хочу, чтобы мама вставала с ними на одну доску. Максим с внезапной горячностью пообещал: – Она никогда наравне с ними не была и не будет! Даша внимательно посмотрела на отца. В его глазах было то, что раньше Даша никогда не видела – досаду и печаль. Неужели для него наступило время переосмысления? – Ты здоров? – Абсолютно. Не знаю, правда, что со мной, но мне надоело так жить. Я понял, что время, прожитое с твоей матерью, было лучшим временем в моей жизни. На место вернулась Яна, оживленно блестя глазами. – Милый праздник, правда, Даша? Я и не предполагала, что будет так весело. Ежели бы кое-кто не приехал, было бы еще веселее. Касаткин сделал вид, что не понял, о ком речь. К ним приближался еще один желающий потанцевать с Яной, поэтому Максим поднялся, и, выговаривая приглашение на танец, поднял ее с места, не дожидаясь согласия. |