Онлайн книга «Три закона роботехники»
|
На стене вновь появилось изображение. Р.Престон ничем не отличался от Р.Аида, если не считать узора на грудной пластине. – Добрый день, Р.Престон, – сказал Бейли, держа перед собой запись допроса Р.Аида. – Добрый день, сэр, – сказал Р.Престон. Голос его ничем не отличался от голоса Р.Аида. – Ты камердинер Альфреда Гумбольдта, не так ли? – Да, сэр. – И давно ты у него служишь? – Двадцать два года, сэр. – И репутация твоего хозяина для тебя важна? – Да, сэр. – Ты считаешь необходимым защищать его репутацию? – Да, сэр. – Наравне с его жизнью? – Нет, сэр. – Наравне с репутацией какого-нибудь другого человека? После некоторого колебания Р.Престон сказал: – Тут не может быть общего ответа, сэр. В каждом подобном случае решение будет зависеть от конкретных обстоятельств. Бейли сказал: – Если бы ты решил, что репутация твоего хозяина важнее репутации другого человека, например Дженнана Себбета, ты бы солгал, чтобы защитить репутацию твоего хозяина? – Да, сэр. – Солгал ли ты, давая показания о споре твоего хозяина с доктором Себбетом? – Нет, сэр. – Но если бы ты солгал, ты бы отрицал это, чтобы скрыть свою ложь, не так ли? – Да, сэр. – В таком случае, – сказал Бейли, – рассмотрим ситуацию поподробнее. Твой хозяин, Альфред Гумбольдт, имеет репутацию замечательного математика, но он старик. Если доктор Себбет сказал правду и твой хозяин, не устояв перед искушением, действительно совершил неэтичный поступок, его репутация, конечно, несколько пострадает. Однако его почтенный возраст и замечательные открытия, которые он делал на протяжении столетий, перевесят этот единственный неверный шаг и заставят забыть о нем. Эта попытка плагиата будет объяснена утратой чувства реальности, свойственной старикам. Если же, с другой стороны, искушению поддался доктор Себбет, то положение создается гораздо более серьезное. Он молод, и репутация его не столь прочна. При обычных обстоятельствах его ждали бы столетия, чтобы он мог совершенствовать свои знания и делать великие открытия. Теперь же он будет всего этого лишен – из-за единственной ошибки молодости. Будущее, которое он теряет, несравненно больше, чем то, которое еще остается твоему хозяину. Таким образом, ты видишь, что положение Себбета намного более серьезно и чревато, несомненно, более опасными последствиями, не так ли? Наступила долгая пауза. Затем Р.Престон сказал ровным голосом: – Мои показания были по… Внезапно он умолк и больше не издал ни звука. – Так что же ты хотел сказать, Р.Престон? – спросил Бейли. Робот молчал. – Боюсь, друг Элидж, – вмешался Р.Дэниил, – что Р.Престон находится в состоянии полного отключения. Он вышел из строя. – Наконец-то мы добились асимметричности, – сказал Бейли. – Теперь мы можем установить, кто виновен. – Каким же образом, друг Элидж? – А вот подумай. Предположим, ты – человек, который не совершил преступления, что известно твоему личному роботу. Тебе не нужно предпринимать никаких действий. Твой робот скажет правду и подтвердит твои слова. С другой стороны, если ты – человек, который совершил преступление, тебе будет нужно, чтобы твой робот солгал. А это сопряжено с определенным риском: хотя робот в случае необходимости и солжет, стремление сказать правду останется достаточно сильным. Другими словами, правда оказывается намного надежнее лжи. Чтобы обезопасить себя, человек, совершивший преступление, скорее всего прямо прикажет роботу солгать. В результате Первый закон будет подкреплен Вторым законом, и, возможно, в значительной степени. – Это выглядит логичным, – заметил Р.Дэниил. – Предположим, мы имеем по одному роботу каждого типа. Один из них переключится с ничем не подкрепленной правды на ложь. И проделает это после некоторых колебаний без каких-либо неприятных последствий. Второй робот переключится от сильно подкрепленной лжи на правду, но при этом он рискует сжечь позитронные связи своего мозга и впасть в состояние полного отключения. – А поскольку Р.Престон впал в состояние полного отключения… – Значит, хозяин Р.Престона, доктор Гумбольдт, виновен в плагиате. Если вы передадите это капитану и рекомендуете ему немедленно переговорить с доктором Гумбольдтом, тот, возможно, во всем сознается. В таком случае, я надеюсь, вы мне немедленно об этом сообщите. – Непременно. Вы меня извините, друг Элидж? Я должен поговорить с капитаном без свидетелей. – Ну конечно. Пройдите в зал заседаний, он полностью экранирован. Р.Дэниил вышел, а Бейли обнаружил, что не в состоянии ничем заняться. Он волновался. Слишком многое зависело от правильности его анализа, а он остро чувствовал, как мало знает о психологии роботов. Р.Дэниил вернулся через полчаса, и эти полчаса, пожалуй, были самыми длинными в жизни Бейли. Разумеется, по невозмутимому лицу робота, несмотря на все его сходство с человеком, нельзя было ни о чем догадаться, и Бейли также постарался сохранить полную невозмутимость, когда спросил: – Ну так что же, Дэниил? – Все произошло, как вы сказали, друг Элидж. Доктор Гумбольдт признался. По его словам, он рассчитывал, что доктор Себбет отступит и позволит ему насладиться этим последним триумфом. Теперь дело улажено, и капитан просил передать вам, что он в восторге. И думаю, мне тоже зачтется, что я рекомендовал вас. – Вот и хорошо, – сказал Бейли, который теперь, когда все окончилось благополучно, вдруг почувствовал, что еле держится на ногах. – Но, черт побери, Дэниил, не впутывайте меня больше в такие истории, ладно? – Постараюсь, друг Элидж. Но, разумеется, дальнейшее будет зависеть от того, насколько важной окажется проблема, от вашего местонахождения в тот момент и от некоторых других факторов. Однако мне хотелось бы задать вам один вопрос… – Валяйте. – Разве нельзя было предположить, что переход от лжи к правде должен быть легким, а переход от правды ко лжи трудным? Это означало бы, что робот, полностью отключившийся, собирался вместо правды сказать ложь, а так как полностью отключился Р.Престон, то это означало бы, что виновен не доктор Гумбольдт, а доктор Себбет, не так ли? |