Книга Любовь не картошка, страница 24 – Татьяна Герцик

– Проснулась, милая! С добрым утром!

Чопорно возразив:

– Я тебе не «милая»! – Даша попыталась сесть, чтобы оказаться от него подальше и тихо охнула, на ней ничего не было.

Халат, благообразно прикрывавший ее вчера, исчез, и она щеголяла в костюме Евы. Дан с соблазняющей улыбкой потянул ее обратно, и она потрясенно шлепнулась в постель, быстро прикрывшись одеялом. С искусственным гневом посмотрела на мужчину, сурово сдвинув брови, но он не принял ее обвинений. С ласковой иронией в голосе заметил:

– Я тут ни при чем. Ты сама сбродила халат после того, как я лег с тобой рядом. Жарко, наверное стало. Но я ситуацией не воспользовался, хотя и очень хотелось.

Она исподлобья посмотрела на него.

– В благородство поиграть захотелось? А вчера кто подслушивал? Не ты ли?

Положив руку на ее прикрытое одеялом плечо, Дан без всякого смущения подтвердил:

– Я! Очень полезное занятие, доложу я тебе! И что б ты делала, если б я не оказался рядом? Ребенка от этого шибзика заводила, как он и обещал?

Возмущенная девушка шлепнула его по голой груди и потребовала:

– Убирайся!

И в ответ получила саркастичное:

– И не подумаю! Без оков цивилизации говорить гораздо удобнее, не находишь?

Пытаясь сладить и с собой, и нелепой ситуацией, в которой ненароком очутилась, Даша громко фыркнула, напомнив себе рассерженную кошку.

– А ты что, говорить собрался?

Наклонившись к самому ее ушку, Дан интимно подтвердил:

– Для начала – да. А там как повезет.

Она снова дернулась, обдумывая, что будет, если она быстренько перелезет через него и попытается удрать, но Дан уже серьезно попросил:

– Давай обговорим всё, Даша, без утайки. Насколько я понял, ты боишься, что я такой же, как вчерашний дурень?

Ставить между ними знак равенства она бы не стала, но всё же общего у них было хоть отбавляй. Когда она сказала об этом, Даниил не обиделся, а лег на спину, скрестил на груди руки, будто собрался принять на себя все тяготы этого несовершенного мира, и стал выяснять, что именно она имеет в виду. Дарья выпалила первое, что пришло в голову:

– Вы оба безответственные эгоисты!

Он резко повернулся к ней, приподнялся на локте и заглянул в ее недоверчивые глаза.

– Милая, а ты в курсе, что я один волочу на себе огромную фирму? Что мне приходится работать и в выходные? Что я не был в отпуске уже пять лет, после того как родители оставили дело и уехали в Питер? Кстати, я регулярно посылаю им приличную сумму денег, а так же бабушке и дедушке… Ну и прочим немалочисленным родственникам помогаю. Безответственным, кстати, меня никто не называл, ты первая. Что касается эгоизма, то и с ним проблемы. Впрочем, если ты так хочешь, будем считать, что с ним покончено. Я признаю, что был не совсем порядочным по отношению к женщинам, но мне не попадались такие, как ты. Всех моих знакомых вполне устраивали непродолжительные, ни к чему не обязывающие отношения.

Дашу обдало горячей волной. Задыхаясь от его непорядочности, она с силой воскликнула:

– Лицемер! Ты же соблазнил мою предшественницу, Кристину. Она ведь тебя любила!

Он так изумился, что даже сел в постели, ничуть не стесняясь своей наготы. Сердито взмахнув рукой, воскликнул:

– Я ее соблазнил? Да она из кожи вон лезла, чтобы в мою постель забраться. На повышение играла. У нее жених приличный был, так она ему отставку дала. Он не такой был перспективный. Она мне в любви клялась, а сама бывшему жениху на пальцах объясняла, насколько больше получит, будучи моей женой. Он разозлился и мне их миленькую беседу принес, на сотовый записал. Не хотел, чтобы она и из меня дурака сделала. Но я к ней никаких особых чувств не питал, поэтому посмеялся и забыл про эту дурацкую историю. Это она истерики закатывала, поскольку у разбитого корыта оказалась. Ты считаешь, я поступил несправедливо, и мне на ней жениться следовало?

Такой поворот Дашу полностью обескуражил. Не зная, что сказать, она замялась, и Дан хмуро продолжил:

– Признайся уж, что просто страшишься повторения старой истории. Боишься, что тебя опять выгонят?

Даша насупилась, не желая признавать очевидного.

Дан вздохнул и предложил, на его взгляд, оптимальный вариант:

– Давай сделаем так: я открываю на твое имя солидный счет и мы заключаем брачный контракт, в котором оговариваем, что и сколько ты получишь в случае развода. И долю наших будущих детей. Тебе так будет спокойнее?

Дарья сердито запротестовала:

– Я за твоими деньгами не гонюсь! Я вовсе не меркантильна!

– Я этого и не говорил. Речь шла об уверенности в себе и в нашем будущем.

Дарья вздохнула. Если бы она могла поверить в это надежное будущее!

Дан честно старался сосредоточиться на разговоре, но ее нежный запах сводил его с ума, заставляя сердце оглушительно биться в груди, а прозрачная кожа, окрасившаяся мягким румянцем, так манила попробовать ее на вкус, что он мысленно застонал, чувствуя, что его терпения хватит ненадолго. Но это и понятно, после стольких месяцев воздержания возможность обладания горячо желанной женщиной и святого введет в грех! Он глубоко задышал, медленно считая про себя, чтобы отвлечься, но это не помогло. Молодая кровь бурлила, не желая остывать, и мужское тело всё сильнее требовало своего. Он измученно прикрыл глаза и потянулся к ней, как к непреодолимому магниту, безостановочно покрывая поцелуями ее лицо и настойчиво шепча:

– Милая моя, ну пожалуйста!

У нее закружилась голова. Дыхание участилось, кровь толчками пульсировала в висках. Никто не целовал ее с таким напором, и она растерялась, не понимая, чего же на самом деле хочет. Но Дан хорошо понимал, чего хочет он. Не в силах больше сдержать дрожащее от страсти тело, он вдавил ее в диван, стремительным толчком завладел ее плотью и принялся двигаться в ней, шумно дыша и прикусив от напряжения губу, боясь, что закончится всё слишком быстро.

Действительно, он взорвался так же быстро, как и в прошлый раз. Но потом не побежал в ванную комнату, чтобы смыть последствия страсти, как это делал Генка, а смущенно повинился:

– Милая, не сердись! Я сейчас всё исправлю! Ты же понимаешь, это не в человеческих силах…

Она не поняла, что он хотел исправлять и почему это не в человеческих силах, и хотела вежливо его успокоить, сказав, что давно привыкла к роли резиновой куклы и ей от него ничего не нужно, пусть только встанет и уйдет, но тут он принялся ласкать ее тело с непривычным для нее пылом и нежностью. Теперь он полностью владел собой и не спешил.

Его руки беспокойно скользили по ее телу, нащупывая потаенные уголки и поглаживая их до тех пор, пока она не начала дышать так же хрипло и прерывисто, как и он. В его глазах билось необузданное желание, но он испытывал глубокое наслаждение, просто лаская ее тело. Чуть приподнявшись, в сотый раз поцеловал ее плотно прикрытые веки и тихо признался: