Книга Звуки Шофара, страница 133 – Франсин Риверс

Вынув ключ из замка зажигания, он распахнул дверцу машины, вышел и захлопнул ее. Пол смутно припоминал, как его отец несколько раз жестко разговаривал с матерью. Возможно, и ему следует так поступить. Поменьше извиняться, проявить твердость ради блага своего прихода. На карту поставлено слишком многое, нужно держать свои чувства в узде.

Он нашел квартиру матери и позвонил. Потоптался на месте, поджидая, когда откроют. Он же предупреждал, что едет. Лоис должна была передать Юнис. Неужели она все еще дуется, а он должен ждать на пороге? Пол снова нажал на кнопку звонка и на этот раз держал долго.

Дверь открыла мать, она стояла и смотрела на него. Лицо ее было покрыто красными пятнами и опухло, веки покраснели от слез.

— Мам, все не так плохо, как кажется.

— Неужели?

— Что тебе сказала Юнис?

— А ты как думаешь?

Пол винил Юнис в том, что она причинила боль его матери.

— Где она? Она не имела никакого права приезжать сюда и сваливать на тебя все проблемы. — Пол крикнул в пространство квартиры: — Юнис!

— Она уехала.

— Что ты имеешь в виду? Куда уехала?

— Она сказала, что поехала домой.

Его охватила злоба.

— Замечательно! Просто великолепно! А я прикатил сюда. Что это за игру она затеяла? Что она собирается делать? Пойти в церковь и объявить, что у нас кое–какие проблемы?

— Кое–какие? Так вот как ты относишься к супружеской неверности?

Пол покраснел:

— Это не только моя вина, ты знаешь. Она бы ничего не узнала, если бы Рита все не подстроила. И я никогда бы не взглянул в сторону Шилы Атертон, если бы Юнис была мне хорошей женой. Она постоянно дулась на меня с тех пор, как Тим переехал к тебе.

— Значит, виноваты все, кроме тебя, верно? Даже я виновата.

— Я этого не говорил. Я не это имел в виду.

— Тебе нет оправдания, Пол. И ничто не поможет тебе выбраться из этой передряги.

— Ладно. — Он примирительно поднял руки. — Достаточно! Не могли бы мы поговорить внутри. Чтобы не все соседи нас слышали?!

Лоис отступила на шаг, чтобы Пол мог войти. Он швырнул свою куртку на диван и с недовольным видом потер шею.

— Если бы Юнис потрудилась ответить на звонок, я бы ждал ее дома.

— Она поехала не в Сентервилль.

— Ты же только что сказала, что она поехала домой. — У него была бессонная ночь, и еще эта поездка. Он был не в настроении разгадывать ребусы.

— Не смей говорить со мной таким тоном, Пол Хадсон.

Ему еще ни разу не доводилось видеть мать в подобном состоянии. Словно она его ненавидела. Пол был потрясен.

— Она сказала, что Сентервилль ей не дом. И ничего удивительного.

Из‑за Юнис у него еще и испортились отношения с матерью. Ну почему она не могла держать рот на замке и не обсуждать их личные проблемы? Если уж ей нужно было выговориться, почему она не выбрала кого‑нибудь другого? Хорошо, что Юнис сейчас не у матери, иначе он наговорил бы ей такого, о чем бы потом сожалел. А теперь ему снова придется за ней бежать. И где искать ее? Сколько ей нужно времени, чтобы успокоиться, просто сесть и выслушать его доводы?

— Так куда она поехала? — Он старался быть терпеливым.

— Это ты мне скажи, Пол. Где дом Юнис? — Глаза Лоис заблестели от слез. — Может, на небесах?

Пол почувствовал, как его сковывает холод.

— Она этого не сделает. Ты же знаешь Юнис не хуже меня, она даже не станет об этом думать.

— А ты хорошо знаешь меня? Я подумывала о самоубийстве, когда твой отец впервые мне изменил.

Впервые? Пол отпрянул.

— О чем ты говоришь? Лоис тряхнула головой.

— У него никогда не было времени на тебя, верно? И на меня тоже. Зато на других у него было полно времени.

Пол с трудом сглотнул. О чем она говорит?

Лоис горько заплакала:

— Юнис была права. Я ошибалась. Все эти годы я поступала неверно.

— Мама. — Ему приходилось видеть ее плачущей, но не так, как сегодня. — Мама. — Он обнял ее за плечи, но она отстранилась.

— Я должна была поговорить с тобой обо всем этом давным–давно. Я должна была предупредить тебя, когда наблюдала за тем, что происходит. Я же знала, что ты меняешься. Видела, что твое честолюбие взяло над тобой верх. Но я надеялась, что рано или поздно ты вспомнишь то, чему я тебя учила. Я так надеялась, что мне не придется говорить тебе все это. — Она опустилась в кресло и высморкалась. — Тебе лучше присесть. Я намерена рассказать тебе всю правду про твоего отца, хочешь ты этого или нет. Он медленно сел, тело его словно окаменело.

— С детства я пыталась защитить тебя. И себя тоже. — Она пристально посмотрела на Пола. — Не имеет смысла рассказывать, как это больно — жить с человеком, который тебе изменяет, врет, но при этом считает, что у него есть право жить, как ему хочется, и ни перед кем не отчитываться, даже перед Богом. Я за него молилась. Год за годом. И даже когда он уничтожил последнюю искорку моей к нему любви, я молилась за его спасение.

— Спасение? Уж если кто и спасен, так это папа.

— Хотела бы я верить. Я действительно очень хотела бы, чтобы Господь до него достучался. Но очень в этом сомневаюсь. Я ни разу за всю нашу жизнь не заметила подтверждения того, что он был христианином.

Он поверить не мог, что она может говорить подобные вещи о самом известном проповеднике страны.

— Он привел к Господу множество людей, мама. Его паства насчитывала тысячи. У него была телевизионная программа и программа на радио. Он писал книги, которые раскупались!

— И ты считаешь, что все это знаки Божьего благоволения? Твой отец ни одну душу не привел к спасению. Я‑то думала, ты понимаешь. Спасение — это работа Святого Духа, Пол. Спасти может только Господь. Только Иисус. Ни один человек не может спасти чью‑либо душу. Я пыталась донести до тебя истину. Я пыталась указать тебе верный путь. Без всяких компромиссов. Пробудить в тебе стремление жить праведной жизнью. Я пыталась объяснить тебе, что христианская жизнь — это не забег на короткую дистанцию. Это изнурительный марафон. И раньше ты мне верил. Сердце твое было открыто Господу. И твоя вера вызывала у отца недовольство. Помнишь?

— Да, он был со мной слишком строг, как мне кажется.

— Кажется? Да поможет тебе Бог вспомнить, как это было на самом деле. Ты так жаждал внимания своего отца, его похвалы. И я поняла, насколько страстно ты этого желал, когда услышала твою проповедь. Я тогда сказала, что ты больше похож на своего отца, чем я считала. А ты принял мои слова за комплимент. Я же другое имела в виду. Нужно было выразиться яснее.