Онлайн книга «Страшный дар»
|
Ронан согнулся, как будто пастор резко ударил его в живот, но распрямился и, глядя на него с вызовом, медленно стянул перчатки. Еще до того, как они сползли окончательно, Агнесс поняла, почему он прятал руки. Вместо смуглой кожи – шершавая кора, как у старого дерева, сплошные струпья и трещины, некоторые совсем свежие, а между пальцев багровели шрамы. Когда раздался судорожный вздох, Агнесс поднесла ладонь к губам – как можно быть такой несдержанной? Но это была не она. Это был мистер Линден. – Боже! Кто это сделал? Твой отец? – обратился он к Ронану с искренним сочувствием. – Я таким родился. – Нет, мальчик, ты родился не таким. Ты родился с перепонками между пальцев. Если разрезать перепонки, кожа трескается и может ороговеть, суставы теряют подвижность. Это явление хорошо изучено, увы, слишком хорошо. – Значит, я все-таки демон? – обреченно спросил Ронан. – Ну что ты, какой из тебя демон? Ты обычный фейри. Селки-полукровка. Заметив недоуменные взгляды, Джеймс продолжал: – Селки живут в море в обличье тюленей, но порою выходят из воды и сбрасывают тюленью шкуру, что скрывает их человеческие тела. Ты наполовину селки… или все-таки роан… нет, селки, хотя разница между ними теперь не так уж велика. Селки отличаются свирепым нравом, они топят рыбацкие лодки и рвут сети. Роаны, напротив, смиренны и миролюбивы. Сейчас оба племени живут вместе, потому что их осталось очень мало. Кровь их давно смешалась. – Тюлени, – медленно произнес Ронан. – Шкуру? Они… сбрасывают шкуру? – Да, и если завладеть ею, их можно принудить к супружеству. Из селки получаются хорошие жены и заботливые матери, а детей, родившихся от такого союза, можно отличить по перепонкам между пальцами. Но если селки найдет свою шкуру, она принимает звериный облик и возвращается в море, обрывая все связи с миром людей. – Я держал ее шкуру в своих руках… если бы я тогда… – забормотал Ронан, опускаясь на пол рядом с каменным драконом и комкая стебли наперстянки. Нагнувшись, мистер Линден похлопал его по плечу. – Не отчаивайся, ты успеешь найти свою матушку. Обратись к Третьей дороге, попроси, чтобы она привела тебя к ней. – Что это за дорога, сэр? – спросила Агнесс, поглаживая Ронана по другому плечу. – Жил да был в Шотландии один бард, Томас Рифмач, прозванный Честным потому что за всю жизнь он не произнес ни одного лживого слова. Посему у нас нет причин не верить этому джентльмену. Как-то раз, когда он отдыхал на Эйлдонском холме, к нему подъехала дама в зеленых шелках и парче, а с уздечки ее белоснежного скакуна свисали серебряные колокольчики, пятьдесят и еще девять. Столь прекрасна была та дама, что Томас преклонил перед ней колени, как перед Богородицей. Но то была королева фейри, и она поведала ему о трех дорогах: Ты видишь узкий трудный путь Меж терний в глубине лесной? Путь Добродетельных. Его Пройти не многим суждено. А видишь ли обманный путь Меж лилий, что цветут в лесах? Тропа Неправедных. Не верь, Что это путь на Небеса. А видишь ли чудесный путь Меж папоротников в холмы? Тропа в Эльфийские края, Где в эту ночь должны быть мы [6] . – Фейри – это и есть «они»? – поняла наконец Агнесс. – Да, хотя мне больше по душе название «сокрытый народ». В те дни, когда мир еще был молод и видел прекрасные сны, фейри не нужно было таиться, но люди вытеснили их с зеленых лугов, срубили их леса и перегородили плотинами их реки. Фейри могущественны, но при этом очень уязвимы. Многих из них страшит холодное железо, а его становится все больше и больше. Одни погибли, другие скрылись от людей, прибегнув к помощи гламора – волшебных чар, которые могут изменять очертания мира, делать его прекраснее, чем он есть на самом деле, или напротив – притушить сияние красоты, сделать ее недоступной для глаз смертных… Или просто позволяют им оставаться невидимыми. Это как мимикрия у животных. Ронан поднял голову. – Откуда вы все это знаете? – всхлипнул он. – А ты не догадываешься? – Вы тоже полукровка. Фейри была ваша мать? – Нет, мой отец. Он позвал ее к себе, и она ушла с ним, потому что любила его больше всех земных богатств. – Наверное, он тоже ее любил. Хотел бы я иметь такого отца. Его зрачки растеклись, заливая глаза чернотой, и он бросился вон из кабинета, как злой, усталый, напуганный зверь, чья клетка только что распахнулась. Лестница заскрипела от его бешеного топота. – Ронан, подожди меня! – крикнула Агнесс, бросаясь вслед за ним, но ее запястье словно холодные тиски сдавили. Агнесс безнадежно оглянулась на дядю – и ужаснулась его взгляду. Снова в глазах преподобного Линдена кружилась вьюга, а лицо его сияло хрустальной, нечеловеческой красотой, и острые линии казались высеченными из льда. – Ответь мне только на один вопрос. Если бы он был обычным человеком и ему была уготована обычная жизнь, если бы в нем не было ни крупицы волшебства, ты все равно полюбила бы его? – Будь он обычным человеком, я полюбила бы его еще сильнее. Его дорога страшит меня. Я не знаю, что там в конце. – Там нет ничего. Морские фейри обращаются в пену, и ее разносят по морю ветра. – Ни греха, ни спасения, – вспомнила Агнесс. – Да. И ты все равно уходишь? – Все равно. Холодная рука разжалась и упала. Лицо Джеймса Линдена сделалось обычным, разве что очень бледным. И глаза… В глазах не было снежной бури. Только усталость и боль. Почему ему больно? Если бы Агнесс могла задержаться хоть на миг и подумать, спросить, если бы она могла, но ей надо было бежать, ей надо было спешить вслед за Ронаном, идти за ним туда, куда он захочет пойти. Все ее мысли были о Ронане, и она только вздрогнула, когда услышала безжизненный голос дяди: – Тогда уходи. Я отрекаюсь от тебя, Агнесс Тревельян, я никогда не приму тебя обратно. Даже если Третья дорога отвергнет тебя и ты останешься без крова и без друзей, назад можешь не возвращаться. Я, знаешь ли, слишком горд, чтобы предлагать что-либо дважды. Что она могла сказать ему? «Простите, мне очень жаль, я не хотела разочаровывать вас?» Да и нужно ли что-то теперь говорить? Все кончено. У нее одна дорога – к Ронану. Третья дорога. Агнесс шагнула за дверь… Глава тринадцатая
1
Ронан буквально вылетел из кабинета пастора. В нем бушевали чувства, которые и прежде ему случалось ощущать, но редко когда – с такой силой, и уж точно – не все вместе… Недоумение и отчаяние. Обида. Ярость. Злость. Хотелось вцепиться в кого-то своими жуткими кривыми ногтями-когтями, рвать на части чужую плоть, хотелось кусать, попробовать на вкус кровь, горячую кровь, человеческую кровь, хотелось кричать, бежать, плыть… |