Онлайн книга «Проект "Крейсер"»
|
Она ничего не помнила из своего пребывания в пузыре. Беременность просто выпала из ее памяти. Эрасмиусу нужен был инкубатор, и он держал Дину в состоянии полу-комы. Зачем ей нервничать, пытаться что-то сделать, да вообще — зачем инкубатору разум? Выключить — и довольно. Да и… побочный эффект — безумие — нельзя было исключать. Зачем тратить время на купирование приступов сумасшествия? Ученый был практичен до крайности. Вот если бы ему нужно было для дела содрать с Дины шкуру, медленно посыпая ее солью, — рука бы не дрогнула. А не надо — так зачем зря мучить? — Ребенок? — Ну да. Так что расслабься и не сопротивляйся. Это все быстро закончится. Дина посмотрела на свой живот: — Ребенок… так странно… — Ничего, девочка. Все будет хорошо. Я рядом с тобой — так что все страшное кончилось. И, опровергая ее слова, из коридора донеслись выстрелы. Аврора притаилась за выступом стены. Плазмер приятно оттягивал руку. Коридор в этом месте очень удобно изгибался. Пират отвел Эрасмиусу под лабораторию самый дальний угол станции — рядом с люком, ведущим в ангар, чтобы тот мог курировать часть проектов в открытом космосе. И тут же неподалеку размещался лазарет. Чтобы доктору далеко не ходить. Сейчас это играло против Авроры. Потому как пиратов там лежало человек пять. И все они… ну не в битву ведь кинутся? Разумеется, нет. А вот попробовать тряхнуть доктора на предмет какого-нибудь чуда — запросто. Скорее бы появились свои. Но… на чудо надейся, а сама лапками греби. Жаль, Черный доктор ускользнул. Если его нет в лаборатории… Аврора не питала никаких иллюзий. Такие твари, как Эрасмиус Гризмер, из лавы сухими выходят. И даже неподжаренными. Первый пират появился минут через пятнадцать. Простучали по коридору подошвы ботинок, и из-за поворота показалась грузная фигура. Аврора не стала тратить время, выясняя, кто идет. Эту тварь она помнила еще с налета на крейсер. Уж что другое, а память у шпионки была великолепная. Плазмер в руке выплюнул раскаленный сгусток — и на пол опустилось нечто обугленное, воняющее горелым мясом. Аврора покривила губы. Собаке собачья смерть. Батарея заряжена полностью. Так что ей хватит минут на сорок серьезного боя. А потом… а какая разница? Она никого не пропустит! Назад не отступаем! Я лучше мертвый сам Уйду в родную землю, Чем эту землю сдам. Мы кровью будем квиты С врагом — прими обет, Что люди позабудут Плоды его побед, — крутилась в голове старая песня. С этими словами легионеры Русины уже много лет шли в бой. В разведку. На смерть. Аврора знала — она не уйдет. Не пропустит врага к измученной Калерии и рожающей беспомощной Дине. Это — ее люди. Ее подруги. Это — просто ее! Сейчас это те, кто стоит за ее спиной. И уйти она не сможет. Иначе это… А ежели я дрогну Перед врагом в бою И ежели забуду Ту клятву, что даю, До гроба не отмыть мне Позор своей вины. Пускай меня поглотит Безумие войны. Аврора прищурилась и ошпарила плазмой следующего пирата. А нечего тут бегать, нервировать женщин. Ухмыльнулась так, что, увидь это Эрасмиус, точно оценил бы. Холодно. Зло. Бесшабашно. Интересно, сколько пиратов она сегодня отправит в могилу? Хорошо бы штук двадцать. За все приятное! Хотя и одного Сарна достаточно, чтобы оплатить проход по мосту до Ирия. [14] Отправить к Чернобогу такую сволочь? Да за такое ордена мало! Твари… стрелять в ответ начали. Ничего, заливайте коридор плазмой, тратьте заряды… все равно, пока здесь такой ад творится, вы не пройдете. А я полежу спокойненько… благо сзади только лаборатория… Иридина выгнулась в очередном приступе боли. — Лера, я умру? Да? Калерия тоже так считала. Но сказать об этом несчастной девчонке, у которой на теле живого места нету? — Глупости! Всем больно во время родов. Ты не исключение. Или ты думала — это как маникюр делать? — Нет. Такое ощущение, что внутри все рвется… Я точно умру. — Не говори ерунды. А то родишь — уши надеру. — Лера… если что — ты моего ребенка возьмешь? Калерия аж задохнулась. От необходимости отвечать ее спасло то, что Дина выгнулась в новом жестоком спазме. А Лера с присвистом смогла выдохнуть сквозь зубы. Это ж надо! Вот тебе и избалованная великосветская капризница! Вот тебе и лак для ногтей по пятьсот галактов за тюбик! Вот тебе и платья от-кутюр! Ребенок — от пирата, из-за которого она умирает… и все-таки… Дина застонала — и Калерия опять обратила на нее все свое внимание. Вытерла ей пот со лба, попробовала влить вина сквозь стиснутые зубы. — Вот так, дыши, маленькая, все будет хорошо. — Лера, обещаешь? — А твои родители? — Они от меня отказались. Я не отдам им ребенка! Не хочу! Они его в приют сдадут!!! Калерия ничего не сказала вслух. Но… Могут и сдать. Если сенатор от родной дочери отказался, то что он сделает с отродьем пирата? Хорошо если не убьет. — Лера!!! Калерия Вайндграсс вздохнула. — Дина, я обещаю. Ребенка я воспитаю. И выращу. Но, думаю, ты и сама этим займешься. Голубые глаза закрылись. На миг. А когда Дина их открыла — в них светился покой. — Лера, ты замечательная. Две женщины смотрели в глаза друг другу. И что-то такое проходило в них… дни плена, унижений, боль и страдания, горечь и отчаяние… вот отчаяния уже и не было… Они молчали, но так много можно сказать одними глазами… так много… «Дай слово…» «Клянусь». «Верю. Ты замечательная». «Ты обязательно выживешь». «Нет, я знаю… Больно…» Дина выгнулась и закричала, отчаянно, как раненая птица. И в руки Калерии скользнуло крохотное красное тельце, покрытое чем-то вроде слизи… от тельца куда-то внутрь тянулся жгут пуповины… |