Книга Прикоснись ко тьме, страница 64 – Карен Ченс

Я кивнула, и Мирча улыбнулся. Затем уселся на пятки и сказал:

– Да, насчет Приткина. – Он немного подумал. – Честно говоря, dulceată, он не лгал, а скорее уклонялся от ответа. Он не лгал, когда говорил, что, если сивилла становится на путь зла или погибает, власть переходит к кому-нибудь другому. Однако он лгал, когда отрицал – весьма неубедительно, – что она выберет тебя, когда ты станешь… соответствовать.

– За что круг меня так ненавидит?

В комнате зазвенел веселый смех Мирчи.

– Они тебя ненавидят, потому что боятся. Никто не смеет приказывать Пифии. Круг обязан защищать ее и выполнять ее приказы; но впервые за всю историю появилась девушка, обладающая этой властью с рождения, даже не пройдя специального обучения. Ты не станешь игрушкой в их руках, как были до тебя все остальные. Ты будешь использовать силу по собственному усмотрению, то есть выйдешь из-под контроля рыцарей.

С этими словами он снял с себя плавки и отбросил их в сторону. Проводив их глазами, я отвела от Мирчи взгляд.

– Я знаю, что сказал тебе черный маг, Кэсси. Он сказал тебе правду, но, как водится, не всю. Мифическая Кассандра была единственной прорицательницей, которая никому не подчинялась. Она сбежала даже от Аполлона, и все для того, чтобы никто не смел ею командовать. Круг боится, что ты оправдаешь свое имя.

– Ты хочешь сказать, что за мною охотится целая армия Приткинов? – с ужасом спросила я.

Хватит с меня четверки вампиров-хозяев, причем один из них – знаменитый дуэлянт, который к тому же чуть меня не убил.

– Ну, не совсем так. Если ты будешь достаточно послушной, они попытаются перетянуть тебя на свою сторону. Приткин не лгал, когда говорил, что Пифия умирает и больше не в состоянии контролировать свой дар. Круг потерял наследницу и теперь обязан либо ее вернуть, либо найти ей замену. Но перед ними стоит дилемма - они не хотят, чтобы власть перешла к тебе, но кто знает, к кому она перейдет, если тебя устранят? Возможно, к их адепту, а возможно, что и к какой-нибудь самозванке, о которой им ничего не известно. Если пропавшая сивилла вернется или если ты окажешься несговорчивой, тебя могут убить – или попытаться установить над тобой контроль. В любом случае, dulceată, тебе лучше оставаться с нами.

Сомнительное удовольствие, но если все члены круга похожи на Приткина, вряд ли мне захочется иметь с ними дело.

– Что ты хочешь этим сказать? Мы занимаемся любовью, и вдруг – блямс! – я становлюсь Пифией?

Мирча весело рассмеялся.

– Это уже другой вопрос, и ты должна за него заплатить.

– Чего ты хочешь? – спросила я, твердо глядя ему в глаза.

Он мягко улыбнулся.

– Многого, Кассандра, но сейчас я ограничусь одним – посмотри на меня.

– Я смотрю.

Ответом мне было молчание. Я вздохнула. Вообще-то я не стыдлива. Рафаэль часто приводил к себе голых натурщиков, к тому же нагота нередко является у вампиров наказанием, и я привыкла видеть голых людей. Но Мирча не был каким-то там незнакомцем, это был тот самый Мирча, что внезапно из недосягаемой мечты превратился в самую что ни на есть реальность. Я не боялась смотреть на него, как он подумал, просто я изо всех сил сдерживалась, чтобы не броситься в его объятия, поскольку мне нужно было получить ответы на все вопросы, так что созерцать его роскошное тело, до которого я не смела дотронуться, было для меня, если хотите, настоящей пыткой.

Я облизнула губы и покорилась неизбежному. Мой взгляд скользнул по его тонкому лицу, великолепно очерченным губам, прямым сильным плечам, по груди, животу и вниз – к темным волосам, которые еще недавно так притягивали мой взор. Тело Мирчи было прекрасно – словно ожила одна из тех мраморных статуй, что создавали великие греческие скульпторы. У Мирчи все было красиво, как все красиво и пропорционально у обнаженного греческого бога. Его член находился в полуприподнятом положении, но под моим взглядом он начал увеличиваться в размерах. Мирча был великолепен.

Я слышала его прерывистое дыхание.

– Как ты можешь доводить меня до такого состояния одним только взглядом? Дотронься до меня, dulceată, или позволь мне дотронуться до тебя, пока я не сошел с ума.

Что ж, возможно, я ошиблась – хоть Мирча и соблазнял меня по приказу консула, ему это явно нравилось. Это придало мне смелости.

– Ответь на мой вопрос, – решительно заявила я, хотя мой голос был больше похож на шепот.

Он со стоном перекатился на живот, явив моему взору тугие ягодицы и крепкие плечи.

– Повтори, о чем ты спрашивала. У меня рассеялось внимание.

– Если я тебе отдамся, то стану Пифией?

– Этого я не знаю, и никто не знает. Сила перейдет либо к тебе, либо к исчезнувшей сивилле. Мы пока что держим тебя про запас, так сказать. Если Пифия умрет, а ты еще будешь девственницей, власть перейдет к твоей конкурентке.

– Ну и что? Если то, что я уже испытала, и есть часть ее власти, то остального мне не надо, большое спасибо.

– И помочь своему отцу тебе тоже не надо?

Я захлопала глазами. Как я могла об этом забыть? Что-то у меня с головой, не иначе.

– Ты обещал, что расскажешь о нем! Отец не входил в нашу сделку.

Мирча взглянул на меня; темные волосы падали ему на лоб.

– В тебе нет жалости, dulceată. Кстати, ты не заплатила за последний вопрос.

– Расскажи об отце, и я, возможно, заплачу.

Мирча скатился с кровати и принялся ходить по комнате. Он не просто ходил, он крался, как огромная лесная кошка.

– Очень хорошо, – сказал он и обернулся ко мне; в его глазах вспыхнул золотистый свет – Если ты настаиваешь, давай обсудим. Я не хотел тебе этого говорить, но ты меня вынудила. Роджер мертв, как тебе уже говорили. Мертв, но он не ушел.

– Ты хочешь сказать, что он стал призраком? – спросила я и покачала головой. – Это невозможно. Я бы сразу узнала. Он пришел бы ко мне – я жила у Тони несколько лет. Найти меня было несложно.

Мирча подошел ко мне, но я предостерегающе подняла руку.

– Роджер работал на Антонио и был его любимцем. Тони страшно расстроило его предательство; я имею в виду тот факт, что Роджер отказался выполнить приказ Тони – отдать тебя. Антонио не мог оставить Роджера в живых – это означало бы потерять лицо, но он не хотел и терять своего человека, вернее, его дар. Твое умение связываться с миром призраков у тебя от отца – он умел превращать призраков в своих слуг.

– Я никого не превращаю в слуг.

Мирча нетерпеливо махнул рукой.

– Называй, как хочешь. Достаточно сказать, что Антонио пользовался этим время от времени. Ты мудро поступила, что скрыла от него свои способности, dulceată. Как-то раз я спросил его, есть у тебя этот дар или нет. Он ответил, что нет.