Книга Джевдет-бей и сыновья, страница 108 – Орхан Памук

— Прекрасные, замечательные слова, но что будет дальше? Кто знает, что будет дальше?..

— Дальше будет лекция о Деловом банке, — сказал Рефет-бей, поднимая глаза от газеты. Он был из тех людей, для которых цель жизни, кажется, заключается в том, чтобы не упустить случая ввернуть шуточку, не задумываясь о том, уместна она или нет. — Стало быть, еще одна программа, подготовленная окружением Джеляль-бея.

— Пронеси Аллах! — раздраженно сказал Мухтар-бей и стал мерить комнату шагами. Проходя мимо Назлы, наклонился и снял приставшую к подолу ее платья нитку. Взглянул на часы и пробормотал: — Где же наш юный реформатор? — Потом задумчиво посмотрел на Рефет-бея. — Ты, выходит, думаешь, что все будет идти по-прежнему, да?

Людям, для которых цель жизни заключается в том, чтобы не упустить случая ввернуть шуточку, часто приходится сожалеть о своих словах. Вот и Рефет-бей решил пойти на попятный.

— Ну что ты, Мухтар, дорогой, ты неправильно меня понял! Все изменится, вот увидишь! — Заметив тоскливое выражение на лице друга, прибавил: — Зачем так переживать? Сегодня праздник. Подумай о хорошем. К чему эта печаль и тревога?

— Папа, сядьте, пожалуйста, — сказала Назлы и осуждающе поглядела на Рефет-бея.

Поймав этот взгляд, Рефет-бей, похоже, понял, как сильно оплошал.

— Ну что же, давайте выпьем вина! — поспешно предложил он и, словно был в собственном доме, подошел к буфету и достал бутылку. Наполнил бокал и вручил его разгуливающему по гостиной Мухтар-бею, потом налил вина и Омеру с Назлы и начал рассказывать историю про то, как на днях к нему в лавку зашел Хаджи Ресуль, мулла и в то же время депутат меджлиса. Он собирался купить холодильник, но сказал, что сначала хочет его осмотреть. Рефет-бей открыл холодильник, а там стояли бутылки с вином. Хаджи сначала удивился, а потом… Закончив эту историю, Рефет-бей рассказал еще одну в том же духе. Затем они вместе с Мухтар-беем стали вспоминать разные случаи, произошедшие с ними в меджлисе. Посмеялись над мракобесами и противниками реформ. Мухтар-бей стал рассказывать, как, будучи губернатором Манисы, проводил в жизнь закон об одежде, развеселился и выпил еще стакан. Остальные тоже выпили. Вдруг Мухтар-бей прервался на полуслове и выкрикнул:

— Нет, вы посмотрите! Он все сидит в своем мерзком наряде на балконе!

— Кто? — спросил Рефет-бей.

— Наш сосед, полковник. Ни стыда ни совести! Да еще и небритый! И это в пятнадцатую годовщину Республики!

— Послушай, нам-то что с того? Сегодня праздник! Каждый отдыхает и развлекается как хочет.

— Нет-нет! — снова закричал Мухтар-бей. — Я сейчас пойду и постучу ему в дверь! У меня найдется, что ему сказать! Что ты улыбаешься, Рефет, что тут смешного? Ты тоже стал, как они. Пьешь вино и смеешься. Но мы еще живы! Живо еще поколение строителей Республики!

— Мухтар, дорогой, остынь. Дай человеку спокойно насладиться утром.

— Папа, вам не стоит больше пить, — сказала Назлы.

— Каким еще утром? Половина двенадцатого! Кстати, где наш юный друг?

— Папа, мы же сказали, что обед будет в двенадцать.

— Скоро придет! — с беспокойством в голосе сказал Омер.

— Успокойся немного, остынь! — снова заговорил Рефет-бей. — Как на тебя, однако, вино подействовало.

— Вот только не надо начинать о вине! Он сейчас и умирает-то из-за вина этого… — Лицо Мухтар-бея стало кирпично-красным. — Пойду и постучусь к этому типу! Утро, видите ли… Где же наш юный друг?

Назлы встала на ноги.

— Папа, сядьте, пожалуйста.

— Разве можно сегодня рассиживать? Я опоздаю в меджлис. Потом все будут говорить: ага, Мухтар не принес поздравления председателю! Опоздаю! Пойду-ка я переоденусь.

— Не надо, папа, а то еще за обедом закапаете фрак жиром. Потом переоденетесь!

— Да что с вами сегодня такое? — сказал Мухтар-бей. — То не делай, это не делай! Нет, в самом деле, вот пойду сейчас и постучусь к соседу! — И он засмеялся.

Засмеялся и Рефет-бей:

— Да ладно тебе, Мухтар, оставь! Сейчас не времена Абдул-Хамида, в самом деле. Пусть как хочет, так и одевается. Свобода!

Назлы тоже засмеялась. Кошка проснулась от общего смеха и встала.

— Я сейчас все-таки переоденусь во фрак, — сказал Мухтар-бей. — И шляпу надену. Полюбуетесь на меня. И наш молодой реформатор тоже пусть на меня посмотрит. Есть еще у нас порох в пороховницах, есть! — И снова засмеялся.

Горничная прибежала на шум и остановилась в дверях, недоуменно глядя на смеющихся и сама улыбаясь, словно вот-вот поймет причину всеобщего веселья. Потом увидела пустую бутылку на столе, слегка нахмурилась, но затем снова улыбнулась.

Рефет-бей подошел к другу и взял его за локоть:

— Пойду-ка я с тобой. Научишь меня фрак надевать! — шутка, похоже, не понравилась ему самому — он не улыбнулся.

Выходя из гостиной, Мухтар-бей усмехнулся. Потом вспомнил о чем-то и вернулся. Сморщив нос, будто увидев сальное пятно на одежде, посмотрел на Омера и снова вышел.

Горничная поглядела вслед ушедшим, потом посмотрела на Омера и Назлы.

— Какой бейэфенди сегодня веселый!

— Да, — откликнулась Назлы.

— Вот так бы и всегда, — сказала горничная и ушла на кухню.

Наступила тишина.

Омер заметил, что Назлы смотрит на него, встал, закурил, выключил радио и уселся обратно. Сегодня атмосфера этого дома ему особенно не нравилась, но что делать, он не знал. Для поднятия настроения сказал сам себе: «Я богач, сижу рядом со своей невестой. Живу! В жизни будет еще много интересного!»

— Как тебе сегодня отец? — спросила вдруг Назлы.

— Да как обычно, — ответил Омер, но потом понял, что нужно сказать что-то другое. — Разве что какой-то нервный и нетерпеливый.

— Да…

Наступила долгая пауза. Омер вернулся к прерванным размышлениям, потом решил, что они глупы.

— Где же Рефик? — спросила Назлы.

— Скоро придет, — пробормотал Омер.

Назлы нервным движением руки поправила подол платья.

— Ты сегодня совсем не разговариваешь.

— В чем дело? Чего ты хочешь? — Омер не отводил глаз от поправляющей подол руки.

— Ни в чем. Ничего я не хочу, — сказала Назлы и посмотрела на Омера с каким-то непонятным выражением на лице.

Сначала этот взгляд показался Омеру странным, но потом в нем шевельнулось старое, полузабытое чувство. Захотелось сказать Назлы что-нибудь ласковое. Он отвел глаза, вдохнул сигаретный дым и понял, что Назлы продолжает смотреть на него все тем же странным взглядом. Выдерживать его и дальше было невозможно, и Омер быстро проговорил:

— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю.