Онлайн книга «Наследство Карны»
|
Анна откинула перину в сторону. — Мне кажется, что мы с тобой… — начала она. — Неужели ты не понимаешь, что я его не выношу? Он все только портит. Портит! У тебя были добрые намерения. У Юхана были добрые намерения. У всех… На другой день погода опять была как на заказ. Вениамин хотел показать Педеру и Эверту горное озеро, где было много рыбы. Они взяли с собой еду, кофейник, удочки. Дразнили Юхана, уговаривая его идти с ними. — Нам нужен следопыт, знакомый с прериями, — сказал Вениамин. Но Юхан объявил, что никогда не любил рыбалку. Даже в молодости. Он собирается выйти в море, на веслах, но не будет рыбачить. Они с Диной хотят побездельничать. — Разбудите Вилфреда! Он не откажется! В наказание за вчерашнее было решено разбудить Олаисена. Но вернувшийся от него Педер сказал, что Вилфред обещал сыновьям ловить с ними с ялика мелкую сайду. — Похоже, сегодня все собираются рыбачить дома, — сказал Педер и кинул взгляд на Карну. — И ты тоже? — поддел его Вениамин. — Нет, почему же, — смущенно ответил Педер и вздохнул. Анна попросила Карну помочь ей навести порядок в чуланах и на чердаке. Ей нужно найти кое-какие вещи. Во время уборки она сказала Карне, что хочет поговорить с Вилфредом, пока мужчин нет дома. Не поможет ли ей Карна остаться с ним наедине так, чтобы это не выглядело нарочито? — Что ты хочешь у него узнать? — Про вчерашнее… его отношение к Ханне… Глаза у Карны забегали. — Не надо с ним говорить! Вчера он налетел на Ханну, словно она… Он может тебя ударить, если рассердится! — Глупости, — весело сказала Анна. Карна пошла в дом, где жила Стине, чтобы попросить Олаисена помочь Анне передвинуть на чердаке один тяжелый сундук. Анна хочет спустить его вниз и разобрать. На чердаке для этого слишком темно. Олаисен охотно вызвался помочь. Не хватало, чтобы он отказался! Анна принялась благодарить его еще до того, как он взялся за сундук, и тут же отправила Карну нагреть воды для уборки. Она засучила рукава, волосы у нее растрепались. Щеки пылали. От волнения она даже не смотрела в его сторону, хотя у нее уже было придумано, как начать разговор. Олаисену ничего не стоило одному спустить вниз этот сундук. Он отстранил Анну, вознамерившуюся помочь ему, и удовлетворенно перевел дух, когда сундук был уже спущен. На площадке Анна немного смущенно сказала ему: — Я угощаю портвейном. У меня всегда припрятано в зале немного портвейна… Я люблю там сидеть и думать… У окна… В плетеном кресле… Она волновалась. Заметил ли он это? Олаисен не без колебания вошел в залу. Прилично ли это? Они были одни. В ее спальне. Он старался не подать вида. Невозмутимо улыбнулся. Поднял рюмку и огляделся. Красивая комната. Между прочим, чердак у них тоже хорош. Большой. Там вполне можно сделать еще одну жилую комнату. Правда, там нет дневного света… Услыхав, что Карна поднимается по лестнице, Анна открыла дверь и попросила Карну сходить на чердак и погасить оставленную там лампу. — И забери оттуда ведро, мы вымоем его внизу. Так будет лучше. Она снова закрыла дверь и села рядом с Олаисеном. — Эти старые вещи стояли там со времен Мафусаила, — сказал он, стряхивая с себя пыль. — Да, мы с Карной любим бывать там, — отозвалась Анна и разлила портвейн по рюмкам. — Спасибо за помощь! — Она подняла рюмку. — Не стоит благодарности! — Он улыбнулся ей своей самой обворожительной улыбкой. Анна отставила рюмку, ее явно что-то тревожило. — Можно задать тебе один вопрос? Он удивился. — Мы одна семья… — начала она. Он ждал. — Что произошло вчера? Ты… тебе не понравилось, что Ханна играла с молодежью? Может, ты против этого из принципа? Или по религиозным причинам? Несмотря на свою сообразительность, Олаисен не нашелся, что ответить на такой прямой вопрос. Подождав немного, Анна продолжала: — Молодые говорили, что ты… как бы это сказать… проявил несдержанность. У вас с Ханной плохие отношения? Может, тебе трудно говорить об этом? Может, это слишком болезненно? Я понимаю, что в каждом браке есть свои… Она замолчала и, покраснев, посмотрела на него. Он тяжело вздохнул. Наконец он понял, зачем его попросили спустить с чердака этот старый сундук и угощают теперь портвейном. В нем боролись удивление, недоверие и любопытство. Когда в последний раз кто-то интересовался его чувствами? Или тем, какая обида вызвала его гнев? А ведь именно об этом спрашивал у него сидевший перед ним ангел. Мысли Олаисена спутались. Вчерашнее унижение — его хотели понять. Он был готов забыть, что Анна — жена этого проклятого Вениамина. Или именно это он и не хотел забывать? Может, ему наконец-то представилась возможность взять реванш? Рассчитаться за угрозу разорения? За то, что он оказался обманутым мужем? Нелюбимым? Ведь, если вдуматься, разве справедливо, чтобы страдал он один? Олаисен как будто поблек прямо у нее на глазах. Но вид у него был не несчастного человека, а оскорбленного мужа. Он глубоко вздохнул. Вокруг рта обозначились морщины. Сперва он смотрел в сторону, но потом поднял на Анну глаза, честные глаза, полные боли. Он признал свою вину. Да, иногда он теряет рассудок. И потом корит себя за это. Особенно в последние годы. После того, как узнал правду. О Ханне… Больше он ничего не сказал. Все было отмерено с аптекарской точностью. Нельзя спешить. Надо сидеть, обхватив голову руками. И помнить, какую боль причинит ей этот разговор. — О Ханне? — прошептала она. — Если б ты знала… правду, — тихо проговорил он и покачал головой. Анна смущенно попросила рассказать ей правду. И тогда она все узнала. Не сразу. Нет. Постепенно. По мере того, как задавала вопросы. Но не больше, чем ей хотелось знать. — Мне трудно об этом говорить! Хотя много раз я порывался все тебе рассказать. Один раз, застав их, я сказал им, что пойду к тебе. Но не пошел… Не хотел доставлять страдания невинному человеку… — Вилфред! Чего ты не хотел мне говорить? Он взглянул на нее — кажется, она держится высокомерно? Не верит ему? Это его задело. Тем не менее он начал издалека. Стал рассказывать, как семейство Грёнэльв хотело разорить его и поссорить с Педером. Да, у них с братом было тяжелое детство, но у них никого нет, кроме друг друга. Ему было непросто уволить Педера. Он пытался наладить… |