Онлайн книга «Пожар страсти»
|
Арни присвистнул. – Я это предвидел. Помнится, даже предупреждал тебя. – Верно. – Нет надежды возобновить это? – Нет. Надо мной все еще висит угроза. И кончится ли все это когда-нибудь? – Никто не знает. Конечно, чем больше проходит времени, тем лучше. Однако ты читаешь газеты и знаешь, что и через многие годы находят виновников. А пока и четырех лет не прошло. – Да. Это был глупый вопрос. – Жаль. Я очень хотел бы, чтобы ты преодолела все невзгоды. Мне тяжело видеть, как ты страдаешь. Если бы я был в силах помочь тебе, то сдвинул бы для этого горы. Тронутая его словами, Гиацинта сказала: – Моя мать называет тебя принцем, и я согласна с ней. – Как поживает твоя мама? – Работает за двоих. Еще она встретила очень хорошего человека, и я очень рада за нее, хотя вижу ее редко. Но мы собираемся с ней во Флориду на День благодарения. А почему ты спросил? Арни помрачнел. – Я не хотел портить тебе аппетит и собирался сказать об этом после обеда. Джеральд забирает детей в этот день на чью-то яхту, а затем куда-то хочет повезти на Рождество и Новый год. Кажется, в Акапулько. Вилка Гиацинты звякнула о тарелку. – Он не может так поступить! – Боюсь, что может. Я пытался отговорить его, но он уже принял решение. Тебе остаются февральские каникулы, вот что Джеральд обещает. – Обещает! Я похожа на нищенку, выпрашивающую у него милостыню! А если он скажет: «Сегодня нет милостыни, для вас ничего не осталось»? Что тогда? – Успокойся, Гиа. Такое не произойдет. – И ты можешь это гарантировать? – Я никогда ничего не гарантирую. Но не верю, что он посмеет. Поешь немного, Гиа. Мужчины не любят тощих женщин. – Мужчины! – с горечью воскликнула Гиацинта. – Ты до смерти напугана и страшно сердита, верно? Ничего удивительного. Я знаю, это мерзко, но что ты можешь сделать? Вероятно, Джеральд и сам сожалеет об этом, но не признается. Так что бери десять дней в феврале. И ты отлично проведешь это время с детьми. Арни ободряюще улыбался и олицетворял собой покой и тепло. – Ладно. Я настраиваюсь на февраль. Незачем биться головой о каменную стену. – Хорошо, Гиа, что ты так на это смотришь. И все должно быть отлично. Одно дело – принять героическое решение, а другое – его выполнить. На работе приходилось держаться бодро и улыбаться, а вот дома ее обступали видения и страхи, вспоминалось прошлое, полное ошибок. Настоящее порождало смятение, будущее было неопределенным. Вечером накануне Дня благодарения, который Гиацинте пришлось провести с гостями Лины в ее роскошном доме, она вдруг утратила решимость. Францина перед этим приглашала дочь поехать на Запад и навестить членов семьи, но Гиа отказалась. Поскольку Францина летела из Нью-Йорка, сегодня она должна была провести вечер с Гиацинтой. Разговор неизбежно зайдет о Джеральде, о жестокости, о возмутительном отношении к бывшей жене, о тайне, и снова мать спросит, почему Гиацинта не хочет рассказать ей, в чем все дело. Это было слишком. Вскочив со стула, Гиацинта подбежала к телефону и набрала номер Джеральда. – Это я! – крикнула она в трубку. – Что ты со мной делаешь? Тебе доставляет удовольствие мучить меня? Ты настоящий дьявол! До Гиацинты донесся бархатный голос, который когда-то так очаровал ее. – Дьявол? Не знал об этом. Должно быть, все зависит от точки зрения. Он был спокоен и, похоже, даже слегка насмешлив. Если бы Джеральд находился сейчас рядом с ней в комнате, она наверняка ударила бы его. – Почему ты не пускаешь ко мне детей? Они мои, слышишь? Это я их родила! Я нянчила и кормила их, а ты… ты… Джеральд глубоко вздохнул: – Гиацинта, ты слишком эмоциональна и склонна к истерии. Я не отбираю у тебя детей. Тебе не на что жаловаться. Ты говоришь, что я мучаю тебя. Чем? Потому что изменил планы на каникулы? – Это далеко не все. Эти твои омерзительные женщины… – Омерзительные? Кто это тебе сказал? Гиацинта не собиралась выдавать Арни. – Эмма и Джерри, – ответила она. – В основном Джерри. Знаешь ли ты, что он смотрит порнографию по кабельному телевидению поздно ночью? – Нет, я не знал, но непременно разберусь с этим. У меня очень напряженная работа, и я не могу за всем углядеть. – Я тоже занята, и… – Я слышал о твоем успехе, это очень впечатляет, но… – Успех или нет, а я бы сумела присмотреть за детьми. – Дети не страдают, Гиацинта. Они здоровы и ухожены. Взгляни на них. Это видит всякий. – Они страдают, Джеральд. Они хотят жить с матерью, как и большинство детей. – Ну а эти дети не могут, поэтому незачем к этому возвращаться. Ты добровольно подписала бумагу – цену за мое молчание. – Голос Джеральда стал колючим. – Ты должна быть благодарна, потому что мне не следовало так поступать. Не следовало возвращать тебе улики, найденные на газоне. – Что же это за мир, где нет прощения и понимания?! – воскликнула Гиацинта. – Кто-то же может воздействовать на тебя… – Воздействовать на меня? А ты попробуй воспользоваться законным способом. Ты ведь знаешь, что с тобой случится. Гиацинта не помнила, кто из них первый повесил трубку. Кипя от ярости и обливаясь слезами, она бросилась на постель. Когда спустя несколько часов в дверь позвонили, Гиацинта все еще лежала. Вспомнив, что к ней должна приехать Францина и переночевать у нее, она поднялась и пошла открывать. Мать была в дорожном наряде с небольшим чемоданчиком в руке. Лицо ее выразило ужас. – Боже мой, что случилось? – Ничего. Я плакала. – Это я и сама вижу. А что произошло? Ты только взгляни на себя! Из зеркала на Гиа смотрело печальное, бледное лицо, обрамленное спутанными черными волосами. – Я разговаривала с Джеральдом. – Ну и что он? – Я хочу забрать детей, а он не желает и слышать об этом. Пожалуйста, не спрашивай меня больше ни о чем. Ты и сама все знаешь. Францина прошла в комнату, сняла жакет и приготовила вещи на ночь. Когда она вернулась, Гиацинта лежала на диване, глядя в потолок. Францина села рядом и окинула дочь тревожным взглядом. – Конечно, нет смысла снова просить тебя объяснить мне все. Гиацинта посмотрела на мать и, заметив в ее глазах жалость, опять разрыдалась. |