Онлайн книга «Мордовский марафон»
|
«Они в Америке разбойники были». «Ну, ясно. Их самих за проволоку надо… Как у тебя с деньгами — мать дала?» «Два рубля», — вырвалось у Олега. Вообще-то у него была целая пятерка: два рубля мама дала «на мороженое и кино», а новенькую трешку прислал в письме отец. За три рубля Олег надеялся купить старую, пожелтевшую от соленой океанской воды «Лоцию», в которой все моря, проливы и течения — без нее моряку гибель, — а два рубля ему нужны были на бинокль. Если бы он знал, что Васька спросит про деньги, он бы приготовился и соврал что-нибудь, но тот спросил так неожиданно… «Слушай, — схватил его Васька за локоть. — За рублевку мы такое с тобой увидим! Куда там кино?» «А что?» — машинально спросил Олег, лихорадочно соображая, как бы ему отказаться от всего, что бы ни предложил Васька, отказаться и не заработать «жадину-говядину». Васька воровски стрельнул глазами по окнам: «На Молочнице… Ну где вот моя мать-то работает — два километра отсюда. Так там у Кольки-Жмота в пристройке две бесконвойницы живут — зэчки, которые без охраны, а наверху дырка, так он лестницу приставит, и все видно…» Васькина таинственная скороговорка сулила какую-то ужасную тайну, на зов которой нельзя было не откликнуться. «А что там?» — невольно понизив голос, спросил Олег. «Так к ним же солдаты ходят…». «И что они?» «Как что?! Не знаешь, что ли, что папка с мамкой ночью делают? А они при свете… Покраснел-то! Как девка!» Олег отвернулся. Расправив белоснежные паруса, поскрипывая мачтами, стремительная «Эспаньола» лихо пенит изумрудные воды Карибского моря. Скрестив руки на груди, мужественные бородачи с ятаганами и широкоствольными пистолетами за красными кушаками не спускают с него преданных глаз. «На рею подлеца!» сурово бросает он. «Пощади!» — валяется в ногах у него Васька. «Нет тебе пощады-прощенья во веки веков! Аминь!» «Ты не обижайся, — тронул его за рукав Васька. — Это я так просто. Ты бы глянул только: обалдеешь, какие они там номера откалывают. А одна, Танька-Дешевка звать, толстая такая и сиськи, как у коровы. Так она и без солдат, выпьет когда, вся голая ходит, в одних чулках, или возьмет и на голову станет: «Я акробаткой работала!» — кричит, а чулки все в дырах. Колька, гад, по полтине с носа дерет, ему и кличка Жмот. Ну? Идем?» «Не-а», — мотнул головой Олег. «Сдрейфил? — прищурился Васька. — Очко играет?» «И не сдрейфил вовсе. Просто мне неинтересно и все». «Эх ты, сопля!» — Васька презрительно сплюнул и, шагнув на дорогу, смаху пнул консервную банку. «Вась, — заискивающе позвал Олег. — А ты кем будешь после школы?» Васька поджал толстые губы и снова сплюнул. «Офицером, конечно, — снизошел он все-таки. — Как дядя Витя. Он деньгу зашибает что надо, и работенка не пыльная… Слушай! — вдруг загорелся он и шагнул к Олегу. — Займи мне полтину. До субботы верну, сукой быть! Возьму у пахана на кино, он обещал, и верну». «У меня нет… только рублями», — снова заскучал Олег. «Так давай рубль. Какая разница? Сдачу я тебе сегодня же верну». «Я не могу», — смущенно промямлил Олег. «Ну ты и жмот, ох и жмот! Сразу видать, что городской…». «Сам ты жмот… Мне бинокль надо купить». «На кой он тебе хрен? Бинокль!.. Да у нас в магазине за полтора рубля такие бинокли — отсюда Потьму видать». «Врешь?!» «Больно надо». «А где это?» «В Молочнице. Только тебе все равно не продадут, они для взрослых, у кого паспорт. Но я могу, по блату: мы с продавщицыным сыном во какие кореши, на одной парте сидим. Для тебя так и быть — слетаю». Олег, нырнув рукой в брючный карман, на ощупь отделил хрусткую трешку… Васька, скользнув глазами по окнам, выхватил деньги и сунул их за пазуху. «А полтину я тебе в субботу верну. В крайности — в воскресенье», — заверил он. «А они с ремешком?» «А как же! С желтым есть и с черным. Тебе с каким?» «С желтым». «С желтым так с желтым. Ну, пока — я полетел. Да смотри, матери не проболтайся. Если спросит, скажи: в клуб пошел на бильярде играть. Понял?» Береза, словно ставшая на голову баба, растопырила толстые, в венозных буграх ноги, сквозь дыры в черных чулках тут и там зияла белая кожа… Олег отвернулся. «С биноклем все в порядке, но где разыскать старинную «Лоцию»? — задумался он. — Может, написать отцу? Пусть поищет у старых моряков — их там полно, ведь до моря рукой подать до Кандаламши». * * * Засучив рукава цветастого платья, тетя Нина топталась у плиты. Пахло жареной картошкой. «Нагулялся? — обернулась она к двери. — А где же Васька? У калитки ведь сшивался…». «Он в клуб пошел, играть в бильярд». «Что же он не пожрамши-то? А ты садись-ка щец похлебай да картошка вот доходит уже, и марш на печь — полы буду мыть. Да и поспи малость — тоже, небось, с утра на ногах-то…». «Мы в шесть встали, по радио». «А ты чего же не пошел на бильярде-то?» — дед отложил газету и снял очки. «Я не умею, дедушка». «Это ты зря: Бильярд — первейшая штука, кто умеет. В доме офицеров или, скажем, на курорте шушера всякая футболы гоняет, кто посолидней, тот на бильярде. И знакомстве можно свести, и вообще». «Я в шахматы могу, — похвастался Олег. — Первое место и нашем классе». «Шахматы — тоже хорошо, но все же не то. Шахматы — игра умственная, увлекся и, глядишь, обыграл ненароком какое ни то начальство — ему и обидно. А в бильярд — ничего, в бильярд не обидно». Есть ему не хотелось, но из вежливости он кое-как дохлебал миску щей и, пошвырявшись в сковороде с картошкой, вскарабкался на печь. «И куда эта кобелина провалилась? — услышал он уже засыпая. — Опять нажрется до блевотины». «К Витьке, небось, заскочил, — успокаивающе пробубнил дед. — Вместе и придут». «Завтра с утра, — успел подумать Олег, — напишу отцу в Кандаламшу». * * * Что-то грохнуло, и он проснулся. «Он же как есть бродяга!» — выкрикнул дядя Коля. «И нами вроде как брезгует», — поддержал его дед. Олег догадался, что сидевший спиной к печи остроплечий мужчина в зеленой рубахе — дядя Витя. На вешалке топорщился его китель с тремя звездочками на погонах. «Значит, за хозяйственника выходит? — дядя Витя бросил письмо на стол. Рационально». «Проворуется — к нам на семерку попадет или на первый [21] », — рассмеялась тетя Нина. |