Онлайн книга «Иная»
|
Здесь магазины были меньше, более специализированные и дорогие. Забавно было снова почувствовать себя маленькой девочкой. Я показывала платья, а мама кивала или мотала головой. Мне понравилась блузка с узором из цветов гибискуса, но она сказала: — Ты что? Ты же знаешь, как у него с узорами. Он от такого в ступор впадет. Это могло продолжаться часами, но мы обе проголодались. Мы решили надеть две из наших покупок: я — голубое платье-футляр с квадратным вырезом, она — дымчатое платье с открытой спиной. Остальное сложили в фургон, скормили монетки парковочному счетчику и направились к кафе, где предлагали морепродукты. Мама заказала пикардо со льдом и вылила половину в мой стакан с колой. (Любой, кого заботит относительно высокий уровень потребления алкоголя среди вампиров, может обратиться к монографии доктора Грэма Уилсона «Аспекты метаболизма алкоголя при проведении пробной диетотерапии».) Мы заказали рыбу — жареного морского окуня для нее и махи-махи для меня. Когда принесли блюда, она извлекла из сумки бутылочку и щедро посыпала еду ее содержимым. Выглядела приправа как хлопья красного перца, но на вкус было как «санфруа». — Сухая заморозка, — пояснила она. — Я всегда беру специи с собой. По дороге к Миднайт-пасс мама показывала знакомые ей приметы. — На запад отсюда расположен Ботанический сад Селби. Там-то мы и поженились. — Я знаю. У меня есть фотографии. — Я столько лет не видела этих снимков, — сказала мае. Я попыталась представить себе, каково это — потерять все, что имел, даже свадебный альбом. «Может, надо отдать ей альбом? Или это ее расстроит?» Мы пересекли дамбу. Залив был усыпан парусными лодками, и я попыталась вообразить папу живущим на краю белого песчаного пляжа. Надежды мои начали таять по мере продвижения по Миднайт-пасс-роуд, мимо рядов высотных зданий. — Это не похоже на его окружение, — заметила я. — Его окружение? — Мама улыбалась. — А как именно должно выглядеть окружение твоего отца? — Скорее как дом в Саратога-Спрингс. Старое, серое и унылое. — Здесь ты уныния не найдешь. — Мама свернула в переулок. — И особо старого тоже. Ты говорила, дом шесть-семь-ноль-пять? Здание высилось перед нами, тринадцать этажей бледно-розовой штукатурки. Называлось оно, согласно надписи на каменной плите, установленной посреди засаженной слоновой травой круглой клумбы, «Ксанаду». Мы с мае переглянулись. Мы обе знали стихотворение Кольриджа и мысленно обменялись цитатами: Возвесть в Ксанаду Кубла Хан Дворец волшебный повелел. Где Альф священный протекал, Вниз, к морю, чрез пещеры храм, Стремясь в людской удел. [33] Оптимизма я не испытывала. Последним местом в мире, где бы я рассчитывала встретить отца, был флоридский кондоминиум под названием «Ксанаду». Вычурная поэма, предположительно написанная Кольриджем в судорогах опиумных галлюцинаций, была не во вкусе моего отца. Но мама улыбалась. — Помнишь, как там дальше: «Здесь под луною женщин рыданья нередки, // Что к демонам любовным взывают от тоски»? Ариэлла, если он действительно живет здесь, представляешь, как ему должно быть неловко. Припарковав фургон, мы с мае сообразили, что понятия не имеем, где может находиться папа. Мы знали только номер дома. Задрав головы, мы уставились на безымянные балконы и окна. Такой проблемы я не предвидела — я воображала, что он живет в отдельном доме. Некоторое время мы по очереди расспрашивали пересекающих пустую в основном парковку прохожих, не могут ли они помочь нам отыскать нашего друга мистера Пима. Но прохожие были весьма редки. Третий, к кому я обратилась, посмотрел на меня так подозрительно, что я ретировалась к фургону. — Где все? — спросила я у мае. — Дрозды улетели на север, — пояснила она. Это феномен Флориды. С наступлением мая многие дома пустеют. Мы растянулись на сиденье, слушая радио. Джонни Кэш [34] исполнял песню под названием «Больно», микс на композицию «Найн-инч нэйлс». [35] Я уже знала большую часть его вещей. Какие кнопки не нажимай на музыкальном автомате у Фло, играли там только Джонни Кэш и «Найн-инч нэйлс». — «Плану возвращения» требуется новая стратегия, — сказала я маме. — Хм? — Она села и жестом попросила передать ей мой мобильник. Она нажала какие-то кнопки и попросила головной офис «Зеленого креста». Затем нажала еще что-то и наконец, должно быть, дозвонилась. — Где наш заказ? — произнесла она голосом, пугающе похожим на голос Мэри Эллис Рут. — Я звоню от имени мистера Пима, проживающего на Миднайт-пасс-роуд, Сиеста-Ки, Флорида. — Она подмигнула мне. — Да? И где вы его оставили? Спустя несколько секунд она заявила: — Ну, его там нет. Да, хорошо бы. Мы на вас рассчитываем. Она отключилась и вернула мне телефон. — Квартира тысяча двести тридцать пять, — сказала она. — А завтра мистер Пим, или тот, кто там живет, получит повторную посылку неизвестно чего. В ожидании лифта мама переминалась с ноги на ногу. Она откинула волосы со лба и издавала горлом странный звук (наполовину кашель, наполовину звук, который издает удивленная кошка). Раньше она при мне не нервничала. И теперь это меня нервировало. Я убрала волосы с шеи и перекидывала их туда-сюда. Лифт пришел пустой. У него были стеклянные стенки, и по мере подъема перед нами открывалась панорама Сарасоты и залива. — Можем спуститься обратно, — сказала я. — Даже из лифта выходить не надо. — Надо, — тон ее был так же резок, как когда она изображала Мэри Эллис Рут. Двери лифта открылись, и мы двинулись по галерее: двери слева, железные перила справа. Далеко внизу я разглядела даже крышу нашего фургона, припаркованного в гостевой зоне. Дверь в номер тысяча двести тридцать пять была выкрашена белой краской и оборудована глазком, как и все остальные. |