Онлайн книга «Мария в поисках кита»
|
— А сами не хотите взглянуть? — Ну, может быть… — Отправимся прямо сейчас? — Не думаю, что это хорошая идея. — Почему? — Потому, что мы ничего не увидим в полной темноте. Какая еще темнота?.. Я рассталась с Кико на солнечной стороне улицы, и нельзя сказать, чтобы солнце было закатным, или хотя бы предзакатным. Даже если мы потратим на дорогу к маяку минут сорок (если будем плестись как черепахи), — все равно до сумерек будет далековато… Сумерки уже здесь. Почему я пропустила момент, когда в кафе стали сгущаться тени? А они явно сгустились, бойлер за спиной ВПЗР едва просматривается. Обернувшись к окнам, я вижу темно-серую пелену, которая прямо на глазах, лихо перескакивая через оттенки и полутона, становится черной. Но хотя бы снег не валит!.. — Что, если завтра? — сдаюсь я на милость мглы за стеклами. — Завтра, с утра? — Возможно. Если я успею закончить главу. — А если нет? — Лучше расскажи мне про остров. Тот остров. — Он совсем неподалеку, — неизвестно почему воодушевляюсь я. — Во всяком случае, когда смотришь на него в телескоп — просто рукой подать. — Учитывая разрешающую способность телескопа, — ВПЗР иронически хмыкает, — я бы не стала обольщаться. Насчет расстояния. — В любом случае, он намного ближе, чем побережье. Чем Санта-Пола. Намного, намного ближе. И я хочу отправиться туда. Я хочу отправиться? Не просто хочу — я испытываю жгучее, ни с чем не сравнимое желание оказаться там как можно быстрее. Ступить на настил причала, подняться по ступенькам к роскошному дому и войти под его своды; я почему-то верю, что под сводами чудесного, начиненного самой многообещающей (как иначе!) электроникой дома меня ожидает спасение. Нас всех ожидает спасение. Но кое-кто, видимо, совсем не жаждет спастись. — Да хоть бы он был и в полумиле отсюда, этот остров, — замечает ВПЗР. — Как ты думаешь добираться до него? — Лодка, — неуверенно начинаю я. — Я собираюсь использовать лодку. Не вплавь же… — Лодка, ага. Одна из тех, с которыми у тебя возникли известные проблемы. Теперь проблемы устранены? — Ммм… — Упоминание о так и не покорившихся, строптивых лодках спускает меня с небес на землю. — Я еще не пыталась… Но я подумала… Что можно обратиться за помощью к Кико. Вдруг он не откажет? — А вдруг откажет? — ВПЗР откровенно и с видимым удовольствием издевается надо мной. — Кто знает, что в голове у записного идиота? Вдруг он вообще не соображает, с какой стороны подходить к лодкам? Вдруг у него какие-то другие планы относительно тебя? — Какие? — Откуда же я знаю? — Вы имеете в виду что-то… — Я инстинктивно понижаю голос. — Что-то не очень хорошее? — Другое — вовсе не означает хорошее или плохое. Другое — это другое. Ну вот, теперь я узнаю прежнюю, «материковую» ВПЗР с ее кретиническими теориями о другом, в котором нет ни одного мало-мальски внятного полюса притяжения, где добро так же бессмысленно и необязательно, как и зло. И где они довольно искусно подменяют друг друга — не хуже, чем братья-близнецы на уроках физики и геометрии в средней школе. То есть — это добро терпеть не может физику, и за него отдувается зло, а с геометрией — все наоборот… А ведь я недавно думала о братьях-близнецах, но тогда это были не добро и зло, а ужи и гадюки, выползшие из глазниц буйного воображения мальчика-мечтателя и равно далекие и от физики, и от геометрии. И что-то еще… Я подумала о чем-то еще. «Глупо не бояться одного брата и бояться другого. Либо ты никого не боишься, либо — боишься всех, а середины не бывает». Добрый Кико так же опасен, как и Кико, который хочет причинить зло. Кико, который хочет причинить зло, так же невинен, как и добрый Кико. Мне стоит опасаться Кико, кем бы он ни был? Или, наоборот, не стоит, кем бы он ни был? А тот, другой Кико (брат-близнец в обычных, а не сиреневых ботинках) — кто он? Добряк и голубиная душа? Или исчадие ада себе на уме? А мой Кико — кто?.. — Я не думаю, что у Кико есть какие-то коварные планы относительно меня. Он просто хорошо ко мне относится. — Кто спорит, Ти? Тем более что он прокатил тебя на велосипеде. Это показательно. — Откуда вы знаете про велосипед? Вы же весь день не отрывались от ноутбука. Даже головы не поднимали… — Я видела. И его, и колымагу. Он отирался здесь утром. Наверное, поджидал тебя. Ну и как она — прогулка с немым идиотом? Волнующа? — Он не немой, — решаю я вступиться за Кико. — Мы даже смогли поговорить. — Вот как? Он таки разговаривает? — Он странный. И разговоры странные. — Разговоры о чем? — Мы говорили о футболе. О том, что здесь нет футбольной команды. — Я честно придерживаюсь хронологии первой беседы. — Еще большей странностью было бы, если бы она здесь оказалась, ты не находишь? — И еще… он попытался предупредить меня о какой-то опасности. — Это связано с отсутствием футбольной команды? — Конечно, нет. Он сказал, что я должна держаться подальше. — Так прямо и сказал? — Да. — От чего? — Он не пояснил. — А потом? — Потом… уже на обратном пути… он стал рассказывать о какой-то женщине. Которая сейчас здесь, на Талего. — Сейчас на Талего только две женщины. Ты и я. — Да, но… Он сказал, что это — самая красивая женщина… э-э… из тех, кого он знает. ВПЗР, с ее гипертрофированным самолюбием, гордыней и до невозможности искаженным взглядом на себя саму, не отказалась бы от звания «самой красивой женщины» — это видно по глазам. Единственное, что мешает ей ухватиться бульдожьей хваткой за «самую красивую», — мое безыскусное «да, но…». Махом вычеркивающее ее из списка претендентов. — Ну и как ты думаешь… Сколько красивых женщин видел в своей жизни этот дурачок? И что в его понятии красота? «Киты с женскими головами — красивы», — неожиданно осеняет меня. Все вместе и каждый по отдельности. Но и они, так же как ВПЗР, оказываются за бортом. И совсем не потому, что не умеют улыбаться (вдруг — умеют?). А потому, что их невозможно представить в Мадриде, на солнечной стороне какой-нибудь из calle. [47] На той, что в тени, впрочем, тоже. Вот если бы Мадрид скрылся под водой или превратился в безразмерный прилавок, где можно вырезать огромным ножом все, что угодно!.. Но с Мадридом такой казус не случится никогда. |