Онлайн книга «Портрет и вокруг»
|
– Что? – Не стерильно. – Он с некоторой виноватостью засмеялся. И ткнул пальцем в паутину, которая, отсвечивая всей плоскостью, занимала сейчас угол, как образ в избе его деда. Я смягчил – сказал, что нестерильность мне знакома. И даже привычна. – Ну и замечательно… Сахар клади сам. Тебе покрепче? – Можно. Он спросил: – А зачем тебе нужен мой сценарий? – Так… Почитать. – Но только, ради бога, учти: я уже сказал и скажу еще раз – экземпляр у меня единственный. Пришлось вторично и многими словами пообещать, что я его сценарий не потеряю. Не забуду в метро. Не залью супом. Не дам полистать дочурке. Он остался доволен: – Привык к этому тексту, как к книге. Даже с опечатками свыкся. – Инженер оживился, повеселел. – Я его наизусть помню. Или почти наизусть. И он попросил меня не держать сценарий больше недели – я пообещал. Недели было более чем достаточно. Я выясню, помогал ли ему Старохатов. Кроме того, просто почитаю. Потому что теперь почитать хотелось – меня заранее интересовало, как заговорит и как задвигается в этой вот комнате женщина, которая уже умерла. Как она утром встанет у того зеркала, чтобы причесаться. И как она будет заваривать чай в этом допотопном китайском чайнике с двумя полустертыми джонками на боку. – Что это? – спросил я. Но тут сработало узнавание: на коммунальной кухне зашипело сало, одним разом брошенное на сковородку. Затем второй этап – длительное свиристенье и отдельные эпизодические постреливания. По проторенному пути пришли и другие запахи. Сначала щи. Инженер завернул сценарий в пластиковую обертку. Я встал. А он все возился с пластиком, все заворачивал и так и этак, будто кутал в пеленки простужающееся дитя. – Я вас провожу. Я хотел ему сказать, что это лишнее и что до метро я уж как-нибудь его дитя из целлофана не выроню, но смолчал. На меня все-таки подействовала комната. Я вообще старался держать язык на привязи. – …Всегда прогуливаюсь на ночь глядя. Считайте, что я с вами прогуливаюсь, – пояснил он. А сам косился на мои руки. На мои пальцы. Не роняют ли они иногда предметы сами собой, как случается у людей со слегка сработавшейся психикой? – Провожу вас, – сказал он, – а сам заодно подышу воздухом. – Что вы вообще делаете? – поинтересовался я. – В каком смысле? – Вечерами. – А-а… Как придется. А вообще-то ничего. Гуляю. Читаю. – Смотрите телевизор? – Да. И это тоже. А утром он идет на работу. Проходит коридором, мимо запаха щей, топленого сала и мокнущих в тазу детских пеленок – и вперед!.. Одевается он скромно. Строгий галстук, стандартный костюм. Никогда не опаздывающий, никогда не знающий, что такое начальственный гнев, в стандартном костюме и со строгим галстуком, он приходит к себе в КБ, чертит, считает, горбится (все время курит, курит и курит) – опять чертит, обедает, слушает анекдоты, а затем возвращается в свою пыльную комнату-нору и, уткнувшись в телевизор, как в судьбу, коротает вечер. Ну, еще чай, который он отлично умеет заваривать. И сон. На работе его ценят, еще бы. Лучшего работника у них нет и, пожалуй, не будет. И если кто-либо из женщин, воспользовавшись просветом субботы и воскресного дня, захочет его приручить, ей будет нелегко и непросто. Она очень скоро махнет на него рукой, обломав зубки о его привычку к одиночеству, о его замшелость и неприметную каменную твердость духа, которую взрастил в нем большой город. Мы шли городом – проходили сейчас косяк стройных шестнадцатиэтажных башен. Дома замерли и паслись в своей неподвижности. Жевали траву. Пасущийся табун. – Ты расшевелил меня разговором, – обратился вдруг инженер, вновь перейдя с «вы» поближе. – Может быть, сумеешь мне помочь? – В чем? – Хотелось бы еще раз посмотреть фильм. Его с тех пор не показывали. – По твоему сценарию? – Ну да. По моему и по Старохатова, – строго поправил он. – Хотя Павел Леонидович и не числится соавтором, но ведь он тоже работал. – Работал, – согласился я («Вот это мы и проверим»). – Хотелось бы посмотреть фильм. – Я понимаю. – Говорят, от кинопроката зависит. Говорят, нужно найти там знакомого человека и хлопотать. – Возможно, что так, – я пожал плечами, – но я не смогу помочь. – Жаль. – Я не смогу, поверь мне. – Ну, извини. Я ведь только поинтересовался. И он миролюбиво протянул руку: – Пока. – Пока. * * * Я спросил: «А без пропуска не споемся?» – «Не споемся». – «Почему?» – «Потому что это проходная. А не проходной двор… Если вам нужно в архив, то так и скажите. И пусть они, из архива, позвонят и закажут на вас пропуск», – ответил вахтер. Я долго звонил. Я много звонил. Я терпеливо звонил, это я умею. От столь часто употребляемого слова «алло» язык мой зависал где-то в глубине глотки и время от времени сам собой курлыкал. И наконец мне сказали: «А что вам, собственно, нужно?» – «Мне, собственно, сценарий Лушникова. Тот, что был принят худсоветом». – «Зачем он вам?» – «Он написан при участии Старохатова». – «Ну и что?» – «Хочу прочесть сценарий, в котором чувствуется рука моего любимого мастера». Пауза. «Ладно. Прочтете». – «Спасибо». – «Документик у вас какой-нибудь есть?» – «Найдется». – «Предъявите вахтеру». – «Не дать ли ему на чай?» – «Себе оставьте. И бросьте дурацкие шуточки. Здесь «Мосфильм», а не раздевалка в бане…» Эти разговоры были теперь позади, а впереди был архив. Точнее, не сам архив, а специально выделенная для старых сценариев комната. Я попал к миловидной девушке, потому что это был «Мосфильм» и тут на каждом углу могли попадаться миловидные, – и мой угол (я сидел в углу комнаты) был других не хуже. Сначала она не сводила с меня строгих и справедливых глаз. Потом подобрела. Потом улыбнулась. Потом мы доплыли до принесенного мне кофе. – Спасибо, – поблагодарил я. – Вы так усердно трудитесь… А зачем вы это читаете? Сценарий дорабатывал Старохатов, и вы у него учитесь, да? – Да. – А правда, Старохатов был женат на Олевтиновой? – Правда. – Я смотрела старые фильмы – она была просто чудо! Мы выпили кофе, девушка отсела в сторону, а я продолжал сверять тексты. Первоначальный сценарий Тихого Инженера – это один текст. Но, пройдя через руки Старохатова, он превратился в другой текст – именно этот вариант пошел в производство и стал фильмом. Тексты отличались. |