Книга Где ты теперь?, страница 59 – Юхан Харстад

Постоял немного в его кабинете, далеко не первый раз за прошедшие дни. Моя комната номер два. Включив свет, я сел за его стол, открыл пиво и поприветствовал невидимых пациентов, которых никогда не было, которых не надо было обследовать и чьи дела шли на удивление хорошо.

Затем я поднялся, немного бесцельно побродил по комнате, остановился у книжных полок и взглянул на названия. Психология. Психиатрия. Книги по самосовершенствованию. «Marital Brinkmanship». «How Not to Kill Your Husband/How Not to Kill Your Wife». «Three ways to keeping happy». «Problems & Solutions». [75] Народная медицина прямо посреди научных трудов. Изучать их мне было неохота, я уже и так досыта начитался личных дел, однако на пару секунд мне пришла в голову мысль последовать этому примеру и самому написать книгу. Способ выживания: «Основы долгой и счастливой жизни». Способ будет трехступенчатым.

Вдохните.

Выдохните.

Если нужно, повторите.

Если ты несколько дней провел в одиночестве, с тобой что-то творится. Один дома. Словно опять оказаться ребенком, когда родители решили провести отпуск в Дании, неделю в Эбелтофте, а тебя оставили одного. У тебя появляются новые привычки, новый темп жизни. Ты незаметно превращаешься в пещерного человека, домашнего Робинзона Крузо, протаптываешь в доме тропинки, садишься на стулья, на которых никогда прежде не сидел, на отцовский стул, ты совершаешь странные поступки, потому что запреты почти исчезли. Захочешь — и будешь спать на полу в гостиной. Или можешь вообще не спать по ночам. Никто об этом не узнает. На несколько дней ты выпадаешь из системы, забываешь все протоптанные дорожки. Поэтому в эти дни ты почти не выходишь на улицу. И когда родители или те, с кем ты живешь, возвращаются, происходит это всегда неожиданно. Тебе ни за что не удастся подготовиться. Сколько бы ты ни старался, сколько бы сил ни прилагал. Ты стал бородатым Робинзоном Крузо в звериных шкурах. Мусор, стаканы, тарелки, подушки на диване, где ты лежал и забыл прибраться, — все выдает твои передвижения и действия. И в тот момент, когда они открывают дверь и заходят в дом, происходит как будто столкновение двух культур, а голос твой становится неуверенным, чужим и почти что новым.

Когда спустя пару дней они вернулись, я спал. Это было тридцатого декабря, я проснулся, почувствовав, как кто-то низко наклонился надо мной. Открыв глаза, я сразу же поймал чей-то взгляд.

— Привет, — сказала Хелле.

Я прищурился. Я не верил собственным глазам.

— Что ты тут делаешь? — прошептал я.

— Ты что, все рождественские праздники проспал? — засмеялась она. — Вот я и вернулась. Ты по мне скучал?

Я потер глаза, а потом снова открыл их. Возле меня на кровати сидела НН, пристально глядя мне в глаза.

— Так ты все Рождество проспал, что ли? — повторила она.

Ответить я не успел. В следующую секунду ко мне ввалились Хавстейн, Анна и Палли, — тот, как обычно, шел самым последним и остановился в дверях.

— С Рождеством! — прокричали они.

— С Рождеством, — пробормотал я в ответ.

Пытаясь прогнать сон, я замотал головой так, что она даже ударилась о плечи.

— Он что, все Рождество проспал? — спросила Анна у НН.

— Ага! — ответила та и принялась вытаскивать меня из-под одеяла. Вцепившись в теплое одеяло, я нарочно обмяк, но она меня не отпускала.

— Вставай! Пора вставать! Мы поедем в Клаксвик. Завтра наступит 2000-й год. С ума сойти, правда ведь?

— Угу, — без энтузиазма ответил я, медленно выпуская теплое и мягкое одеяло из рук. Я сел на кровати в одном нижнем белье, опустив ноги на холодный пол, по коже побежали мурашки, и только спину согревал висящий сзади на стене остров Карибского моря.

— Мы тебя внизу подождем, — сказал Хавстейн, — чем быстрее поедем, тем лучше. Надо успеть в магазин. И на корабль. Ладно?

— Спущусь через десять минут, — пробурчал я.

— Хорошо.

Палли развернулся и вышел вместе с Анной, а за ними следом ушел Хавстейн. Они затопали по лестнице, а потом, уже внизу, громко засмеялись, и кто-то произнес мое имя.

— Как прошло Рождество в Ставангере? — спросила НН, когда я начал одеваться.

— Я туда не ездил.

— Что-о?

— Я опоздал на самолет.

— И где же ты все это время был?

— Здесь.

— Здесь?

— Ну да. А чем это хуже любого другого места?

— А что же ты ел? Здесь же почти ничего не было. — Налицо материнский инстинкт. Мне было приятно, что она так беспокоится.

— Автозаправка. Хойдалсвегур, — ответил я.

Она рассмеялась:

— Да уж, там, поди, много вкусненького.

— Ты и представить себе не сможешь сколько, — сказал я, крепко обняв ее, — добро пожаловать домой.

— Спасибо.

Я рассказал о том, как самолет улетел, а автобус опоздал, и еще о Софусе, который останется один, когда уедет его единственная подруга.

— Автобус всегда ходит, — только и сказала НН.

— Почти всегда, — поправил я.

Зевая, я надел куртку. Проснулся я еще не до конца. Достав из конверта деньги, я положил их в карман, а потом мы вышли в коридор.

— А кстати, спасибо за открытку. Было очень приятно.

Наморщив лоб, НН посмотрела на меня:

— За открытку? А, да. Ой, я же забыла… я же собиралась отнести ее тебе в комнату…. Ты заходил к Хавстейну в кабинет?

Наручников и полицейских сирен не было, но меня совершенно явно поймали с поличным. Я не знал, что ответить.

— Да тут как-то телефон зазвонил, — сказал я, — и я решил, что надо взять трубку. И тут увидел открытку. На письменном столе.

— И кто звонил?

Подумав, я ответил:

— Никто.

— Никто?

— Ошиблись номером.

— Хавстейну не нравится, когда заходят к нему в кабинет.

Я опустил глаза:

— Угу.

— Ты у него в архиве рылся, да?

Соврать я не мог. Поэтому промолчал.

— Он жутко разозлится, если узнает.

— Он не узнает, — сказал я.

— Не узнает?

— Разве что ты ему расскажешь, — ответил я.