Книга Левиафан, страница 19 – Пол Остер

— Холмс и Ватсон, — заметила она.

— К этому идет. Правда, беседы в основном вертятся вокруг подгузников, но со временем, не сомневаюсь, темы расширятся.

— Менять подгузники — в жизни бывают вещи и похуже.

— Бывают, а разве я жалуюсь?

— Ты уже познакомил его со своими подружками?

— Например, с Марией?

— Например.

— Хотел познакомить, но все как-то не складывается. Наверно, не так уж я этого хочу. Боюсь, она его только озадачит.

— А что Делия? Встречается с другими мужчинами?

— Думаю, да. В свою личную жизнь она меня особенно не посвящает.

— И правильно делает.

— А может, я ошибаюсь. Мой переезд в их район, кажется, ее очень обрадовал.

— Господи, уж не поощряешь ли ты такие настроения?

— Трудно сказать. Во всяком случае, заводить другую семью я пока не собираюсь.

— Питер, не надо жертвовать собой ради сына. Вернешься к ней, потом возненавидишь себя за это. Превратишься в старого брюзгу.

— Уже понемногу превращаюсь.

— Глупости.

— Нет, я стараюсь держаться, но, когда ты заварил такую кашу, трудно относиться к себе без иронии.

— Это чувство ответственности тебя разрывает.

— Когда я один, говорю себе, что должен был остаться с ними. Когда я у них, говорю себе, что должен уйти.

— Это называется «амбивалентность».

— В том числе. Если ты настаиваешь на этом термине, я не возражаю.

— Или, как говаривала бабушка моей матери: «Твой отец был бы замечательным, если бы он был другим человеком».

— Ха!

— Вот именно. Целая сага о душевной боли и страданиях в одном предложении.

— Брак — это трясина. Самообман длиною в жизнь.

— Просто ты еще не встретил «ее». Наберись терпения.

— Ты хочешь сказать, я не знаю, что такое настоящая любовь. А когда узнаю, жизнь откроется мне по-новому. Спасибо на добром слове. Ну а если не случится? Что, если моему пасьянсу не суждено сойтись?

— Сойдется, даю гарантию.

— Почему ты так уверена?

Фанни, помедлив, положила столовые приборы и, подавшись вперед, взяла меня за руку.

— Ты ведь меня любишь?

— Еще бы.

— И всегда меня любил, правда? С тех пор, как увидел, да? Любил все эти годы и продолжаешь любить?

Потупив от смущения глаза, я осторожно высвободил руку.

— Это что, исповедь под дулом пистолета?

— Я это к тому, что ты сделал неправильный выбор.

— Тебе напомнить? Ты была замужней женщиной и потому не входила в список кандидаток.

— Я не говорю, что ты должен был именно на мне жениться. Просто ты не должен был жениться на Делии.

— Фанни, по-моему, ты ходишь кругами.

— А по-моему, все предельно ясно. Ты просто не хочешь меня понять.

— В твоих рассуждениях есть маленький изъян. Да, женитьба на Делии была ошибкой. Но тот факт, что я люблю тебя, еще не означает, что я могу полюбить кого-то другого. Может, ты для меня единственная в своем роде? Вопрос гипотетический, но существенный. Если это так, то все твои рассуждения лишаются смысла.

— Питер, в жизни все сложнее.

— А как же вы с Беном? Хочешь сказать, что ты исключение из правил?

— Не хочу.

— А это как прикажешь понимать?

— Неужели я должна для тебя все разжевывать?

— Прости, но что-то я запутался. Если бы передо мной сидела не ты, а другая женщина, я бы решил, что меня пытаются соблазнить.

— А ты бы возражал?

— Фанни, что ты такое говоришь! Ты замужем за моим лучшим другом.

— Бен тут ни при чем. Это касается только нас с тобой.

— Еще как при чем.

— А что, по-твоему, Бен делает в Калифорнии?

— Пишет сценарий для фильма.

— Пишет сценарий для фильма и трахает девушку Цинтию.

— Я тебе не верю.

— А ты позвони ему и спроси, чтобы развеять все сомнения. Так прямо и спроси: «Фанни говорит, что ты трахаешь девушку Цинтию, это правда, старик?» Он ответит без околичностей, не сомневаюсь.

— Зря мы затеяли этот разговор.

— А заодно поинтересуйся ее предшественницами. Грейс, Норой, Мартиной, Валери. Это первые имена, которые пришли мне в голову, но, если ты дашь мне минуту на размышление, я продолжу список. Питер, твой лучший друг — первостатейный блядун. А ты не знал?

— Нехорошо так о нем говорить.

— Я просто излагаю факты. Ты думаешь, он это делает втихаря? Так вот, я в курсе. У него полная свобода действий. Как и у меня.

— Зачем тогда жить вместе? Если все это правда, почему вы не разведетесь?

— Потому что мы любим друг друга.

— Слушая тебя, этого не скажешь.

— И тем не менее. Такой уж у нас уговор. Чтобы удержать Бена, я должна была предоставить ему свободу.

— То есть он развлекается на стороне, пока ты сидишь на привязи и ждешь возвращения блудного мужа. Хороший уговор, нечего сказать.

— Хороший — потому, что я на это пошла и потому, что он меня устраивает. Пусть я не часто пользовалась своей свободой, у меня ее никто не отнимал, я могу ею воспользоваться в любой момент.

— Например, сейчас.

— Вот твой шанс, Питер, осуществить мечту. И не думай о том, что предаешь Бена. Это касается только нас с тобой.

— Ты уже говорила.

— Может, теперь мои слова лучше до тебя доходят. Не страдай на пустом месте. Хочешь меня — возьми.

— Так просто?

— Так просто.

Ее уверенность в своей правоте обескураживала, не укладывалась в голове. Не будь я так огорошен, я бы просто встал и ушел, но какая-то сила прижала меня к стулу. Слов не было. Разумеется, я ее хотел. Она это всегда чувствовала и вот вывела меня на чистую воду, грубо и без обиняков предложив то, о чем я мог только втайне мечтать. Я не узнавал ее. Другая Фанни. Другой Бен. Этот короткий разговор перевернул все мои представления о мире.

Фанни снова взяла мою руку, и, вместо того чтобы отговаривать ее от ошибки, я смущенно улыбнулся. Видимо, расценив мою улыбку как акт капитуляции, она, не говоря ни слова, обошла стол, уселась на меня верхом и прижалась всем телом. Наши рты сами раскрылись, и языки зашныряли в них юркими ящерками. Так целуются подростки в машине на заднем сиденье.

* * *