Книга Дети с Горластой улицы, страница 2 – Астрид Линдгрен

Ещё мы играем в больницу. Юнас обычно доктор, я сестра милосердия, а Лотта — больной ребёнок, которому доктор велел лежать в постели.

— Я не хочу лежать в постели! — заявила Лотта, когда мы в последний раз играли в больницу. — Я хочу быть доктором и с ложечкой смотреть горло Миа-Марии!

— Ты не можешь быть доктором, потому что не умеешь выписывать ресефты, — сказал Юнас. У него не хватает двух верхних передних зубов, и потому он не выговаривает некоторые буквы.

— Как это? — спросила Лотта.

— Все доктора выписывают ресефты, иначе они не могли бы лечить больных детей, — ответил Юнас. — А ты ещё не умеешь писать.

А вот Юнас уже умеет, хотя в школу он ещё не ходит. Правда, только печатными буквами. И читать он тоже умеет.

В конце концов мы всё-таки уложили Лотту в постель, и она стала больным ребёнком, хотя и против своей воли.

— Ну, как дела? — спросил Юнас свою маленькую пациентку, совсем как дядя доктор, который приходил к нам, когда мы болели корью.

— Хочу есть, хочу есть, — канючила Лотта. — Я играю в пиратов.

— Перестань дурить! — прикрикнул на неё Юнас. — Будешь паясничать, не станем с тобой играть, нам шуты не нужны!

Пришлось Лотте сказаться больной, и мы наложили ей на руку повязку, а Юнас приложил ей к груди большую катушку и стал её прослушивать. Оказалось, что у Лотты тяжёлый бронхит. Мало того, он засунул ложечку ей в рот и сказал, что у неё к тому же ещё и ангина.

— Придётся сделать укол, — сказал Юнас, которому самому однажды сделали укол в руку, чтобы он поскорее выздоровел. Теперь же ему предстояло сделать укол Лотте. Он взял швейную иглу, как будто это был настоящий шприц, такой же, как и у доктора.

Но Лотта решительно отказалась от укола. Она брыкалась и кричала во всё горло:

— Не надо мне никаких уколов!

— Дурочка, ведь это понарошку, — успокаивал её Юнас. — Я тебя даже не уколю.

— Всё равно не хочу! — упиралась Лотта.

Игра в больницу не получалась.

— Но ресефт я ей всё-таки выпишу, — серьёзно сказал Юнас.

Он сел за стол и стал писать на бумажке синим мелком. Он писал печатными буквами, но прочитать, что он там написал, я всё равно не могла, ведь я ещё не умею читать. А вот вы, может быть, и прочтёте его ресефт.

Мы с Юнасом любим играть в больницу. А вот Лотта не любит.

Наш папа очень весёлый. Когда он приходит домой с работы, мы все трое встречаем его в прихожей — Юнас, Лотта и я. Папа смеётся и говорит:

— Господи, как много у меня детей!

Однажды мы спрятались в прихожей за висящей там одеждой и притихли. Папа пришёл и удивился.

— Что случилось, почему в доме так тихо? — спросил он у мамы. — Надеюсь, дети здоровы?

Тогда мы вылезли из-за одежды и долго смеялись над папой.

— Пожалуйста, больше так меня не пугайте, — сказал папа. — Стучите и кричите сколько угодно, когда я прихожу домой, а то мне будет страшно.

Но вообще-то ему никогда не бывает страшно.

Однажды мимо нашего дома проехали два грузовика, они так грохотали, что Лотта, которую мама только что уложила спать, проснулась и спросила:

— А что на этот раз сделал Юнас?

Она уверена, что весь шум и грохот в мире производит только наш Юнас.

Лотта очень хорошенькая, у неё такие пухленькие ножки. Мы с Юнасом любим возиться с ней и тискать её, но она этого не любит. Она вообще много чего не любит. Например, не любит принимать лекарство. На прошлой неделе она кашляла, и мама хотела дать ей микстуру от кашля. Но Лотта сжала губы и замотала головой.

— Всё-таки, Лотта, ты не совсем умная, — сказал ей Юнас.

— Нет, я совсем умная, — возразила она.

— Раз ты не хочешь пить микстуру от кашля, значит, ты не совсем умная. Вот когда мне дают лекарство, я сам решаю, нужно его принимать или нет.

— А когда мне дают лекарство, я сама решаю, что не буду его принимать, и не принимаю, — сказала Лотта. И она снова сжала губы и замотала головой во все стороны.

Мама погладила её по головке и сказала:

— Тогда ложись в кроватку и кашляй себе на здоровье, бедная моя девочка!

— Но я ещё не хочу спать! — сказала довольная Лотта.

Лотта очень не любит ложиться спать, впрочем, я тоже. Никак не пойму, и зачем это мама укладывает нас спать, когда сна у нас ни в одном глазу, а утром, когда нам так хочется ещё чуточку поспать, она велит, чтобы мы просыпались и вставали.

Всё-таки было бы хорошо, если бы Лотта приняла лекарство от кашля, потому что на следующий день она кашляла ещё сильнее, и у неё появился насморк, и мама сказала, что не пустит её гулять. А меня попросила сходить в магазин швейных принадлежностей и купить для неё какую-то мелочь. Пока я ждала своей очереди, в дверь магазина протиснулась Лотта. Из носа у неё текло, как из крана.

— Ступай домой, — сказала я ей.

— И не подумаю, — фыркнула Лотта. — Я тоже хочу купить нитки.

Она так громко шмыгала носом, что, наконец, одна покупательница не выдержала и спросила:

— У тебя есть носовой платок?

— Есть, — сказала Лотта, — но незнакомым я его не даю!

Я могу долго рассказывать о Лотте. Однажды мама повела нас всех к зубному врачу — Юнаса, Лотту и меня. Мама увидела у Лотты в зубе маленькую дырочку и хотела, чтобы доктор поставил ей пломбу.

— Если у зубного врача ты будешь хорошо себя вести, я дам тебе двадцать пять эре [1] , — сказала мама Лотте.

Пока мы были у доктора в кабинете, мама ждала нас в приёмной. Сперва он осмотрел мои зубы, у меня не было ни одной дырочки, и меня отпустили к маме. Мы долго-долго ждали Юнаса и Лотту, и мама всё удивлялась:

— Не понимаю, в чём дело, но Лотта ни разу даже не вскрикнула?

Через несколько минут дверь кабинета открылась, и к нам вышла Лотта.