Онлайн книга «Прекрасная толстушка. Книга 2»
|
Разговор наш часто замолкал, как бы натыкаясь на невидимую преграду и медленно осторожно обходил ее. Я решила не спрашивать об Алеше, а она ни разу о нем не вспомнила… В какой-то момент мне показалось, что она ждет, что я сама о нем заговорю, но я не стала этого делать. Мне было обидно за Лешку. Принципы — принципами, а сын есть сын. Детей нужно любить такими, какие они есть. Этим они и отличаются от всех остальных. Про потраченные мною деньги она, разумеется, тоже не вспомнила. Уходила я от нее с тяжелым чувством. Но проблема со стоянкой машины была решена. За всеми этими хлопотами незаметно подошел апрель нового, 1960 года. 34 Первого апреля, в известный день дружеских розыгрышей и надувательств, в три часа дня раздался самый обычный телефонный звонок. Я сняла трубку, готовая к любым розыгрышам, и услышала голос Принца: — Здравствуй, это я… — сказал он по-русски. — Здравствуй… — ответила я машинально. — Я тут близко. Можно зайти к тебе в гости? — спросил он с чудовищным акцентом. — Ты совсем забыл русский язык, — почему-то сказала я. — Это препятствие, чтобы видеть тебя? — спросил он. — Нет, это не препятствие… — Тогда я приду? — Я жду тебя, — сказала я и повесила трубку. Когда я вошла в бывшую бабушкину спальную, где работала моя бесценная помощница Надежда Ивановна, на мне, очевидно, лица не было, так как она испугалась, остановила машинку и поднялась мне навстречу. — Что-то случилось? — спросила она. — Да, — наконец улыбнулась я, — но ничего плохого. На сегодня мы работу заканчиваем. — Но я еще не сделала… — начала было она, но я ее обняла и прошептала: — Все, Наденька, на сегодня все. Мой Принц приехал… Едва я это произнесла, как раздался звонок в дверь. Чертыхаясь про себя, я пошла открывать. Сейчас мне только не хватало кого-нибудь из заказчиц, которые, несмотря на строжайшие договоренности, порой заходили и без звонка, каждый раз оправдываясь с их точки зрения уважительной причиной: «Я проходила мимо и думаю: дай загляну на минуточку узнать, как дела…» Я открыла дверь. С огромным букетом цветов на пороге стоял Принц… Дальнейшее происходило словно в тумане. Я только помню, как с испуганным возгласом «Ой, здравствуйте!» из комнаты выскользнула Надежда Ивановна… Потом я зачем-то пыталась налить воду в кофейник… Он так и остался стоять в раковине и вода лилась через верх, пока я, заглянув через неизвестное время на кухню, не выключила ее… Потом вдруг в прихожей залаяла собака… Я сказала: — У нас собака… — Ты мне об этом не написала… — прошептал он мне прямо в ухо. — Ее до сих пор не было… — так же шепотом ответила я. — Значит, у нас гости… — сказал он, и мы пошли в прихожую. Странную картину застали мы там. Дверь распахнута настежь, а на площадке перед квартирой стоял соседский припадочный мопс и заливался возмущенным лаем. — Такие у вас полицейские собаки? — улыбнулся Принц. Я наконец закрыла дверь. — Я не ожидала тебя так быстро… Откуда ты звонил? — спросила я. — Около соседнего дома таксофон… — Он удивленно поднял брови. — Я не вовремя? — Ты очень вовремя! Еще бы минута, и я умерла от ожидания… Не могу и не хочу подробно описывать ни это свидание, ни все остальные. Не хочу. И не смогу, наверное… В тот же день мы решили подать заявление в загс. Тогда еще не было ни очереди, ни обязательного двухмесячного испытательного срока, но оказалось, что различных бумаг и разрешений для нашего бракосочетания требуется в десять раз больше, чем простым гражданам СССР. Мы сделали все необходимое. Бракосочетание нам было назначено за четыре дня до его отъезда. Виза у Принца была всего на две недели. Я уже точно не помню, какой у него был формальный повод. По-моему, он мне и не рассказывал об этом подробно. Мы понимали, что оформление моего выезда на постоянное место жительства за границу в капиталистическую страну потребует много времени и нервов, и поэтому даже не планировали мой отъезд. Мы решили, что когда все это уляжется, Принц приедет уже надолго, мы поживем месяц-другой здесь как законные супруги, все не спеша обдумаем, подготовим кое-какие вещи и книги к вывозу, оформим на все соответствующие таможенные документы и поедем. А отправкой вещей и всеми остальными хлопотами будет заниматься доверенное лицо из числа друзей Принца или из моего окружения. Можете представить мое состояние в эти дни? Я носилась по Москве и ног под собой не чуяла от счастья. Кроме неприятных бюрократических хлопот, были и приятные. Наконец-то я могла всем открыть ту жгучую тайну, наедине с которой жила в течение этих долгих месяцев. Собственно говоря, после неудачного прилета Принца и предложения Кирилла Львовича скрывать было особенно нечего, но я продолжала хранить нашу тайну уже из суеверных соображений и из глупой бабьей трусости. Я боялась, что если расскажу всем, а свадьба не состоится, то все решат, что я просто сошла с ума. Ну подумайте сами — кто поверит, что в меня был влюблен и собирался на мне жениться самый настоящий принц крови. Ведь с точки зрения нашей социалистической действительности это чистый бред. И Таньке не поверят. В КГБ могли бы подтвердить, что это правда, но туда за справкой не пойдешь. А тут отпрыск королевской фамилии был налицо, и я наконец дала волю своему задавленному самолюбию. Я перезнакомила Принца со всеми своими друзьями и просто знакомыми. Формально он остановился в «Национале», но фактически жил у меня. И каждый вечер у меня собиралась целая толпа гостей, жаждущих познакомиться с Принцем. Каждый вечер мы закатывали королевские пиры. Стол ломился от экзотических напитков и продуктов из «Березки». Жвачка стояла в углу коробками. Каждый подходил и брал сколько хотел. И не было ни одного человека, который с виноватой улыбкой не попросил бы еще пачечку другую для детей или для племянников. — Как просто сделать советского человека счастливым, — сказал однажды Принц. — Должно быть, очень легко управлять таким непритязательным народом… Чем ближе был день свадьбы, тем он становился задумчивее и внутренне напряженнее. Ловя на себе мой внимательный изучающий взгляд, он спешил улыбнуться, но я чувствовала, что его что-то мучает. Мне уже начало казаться, что он раскаивается в том, что приехал. Как-то вечером, когда очередная партия гостей разошлась по домам, я, преодолев неловкость, спросила его об этом. Он улыбнулся и, крепко обняв меня, прошептал: — Глупенькая! Как ты можешь сомневаться? Не смей думать об этом. — Но я же чувствую, что тебя что-то тревожит, — сказала я, пытаясь вырваться из его объятий. |